и принимался считать все заново. В такие моменты его рука непроизвольно ныряла под парик – почесать бритую макушку, отчего тот окончательно сбился ему на затылок, держась там только чудом, а губы наварха раздраженно кривились, беззвучно проговаривая самые страшные проклятья, известные ему.
…Камес что-то высчитывал, заглядывая в перипл…
Хорив вздохнул. Он не признавался в этом самому себе, но личность Камеса интересовала его все больше и больше, и прежде всего из-за той таинственности, которая его окружала. Наварх словно бы не замечал своих пленников, безразличный ко всему, что не касалось проблем навигации. Хорив не раз уже пытался заговорить с ним, чтобы выяснить его планы насчет их будущего, но Камес всегда проходил мимо, словно мальчика попросту не существовало. И все попытки Хорива изменить такое положение вещей разбивались о непрошибаемый апломб наварха, словно волны прибоя о неприступный каменный утес.
Зато с остальными моряками у Хорива и его подопечных сложились вполне теплые, даже дружеские отношения. Этому немало помогло их увлечение кеметийским языком, что было совсем не капризом, а насущной необходимостью: большинство роме совершенно не понимало койна, и любой вопрос или просьба оборачивались настоящей пыткой для обеих сторон. Однако и здесь Хорива ожидало разочарование. Близнецы воспринимали новый для них язык куда быстрее и легче него, и особенно продвинулся в этом Вингнир, чему способствовало его близкое знакомство с Немти. Фарика, не забывавшая встречи с лапифами, все еще не доверяла морякам и старалась держаться от них подальше, но и она уже вполне бегло могла выражать свои мысли на щелкающем языке Кемета, хотя и вызывала еще улыбки у слушателей своим смешным, немного картавым произношением. Хориву же все еще приходилось делать усилие, чтобы вынудить свои связки воспроизвести грубые гортанные звуки этого варварского для его слуха наречия. Но время сглаживало любые шероховатости, и с каждым днем, проведенным мальчиком на триаконтере, таких усилий от него требовалось все меньше и меньше.
Время… Еще семь дней назад Хорив и представить себе не мог, что станет общаться и шутить с этими людьми, столь внезапно вошедшими в его жизнь, и это будет ему нравиться. Впрочем, тогда он не надеялся даже на то, что его вообще оставят в живых, а не бросят в придорожной канаве с перерезанным, как у Лихия, горлом. И в тот момент у него были все основания думать именно так, а не иначе…
… – За что? – спросил Хорив у высившегося над ним Гереха, похожего на выточенную из эбенового дерева неприступную башню. И Герех, сверкнув белозубой улыбкой, ответил:
– Ты должен был узнать, что я сильнее тебя и в любой момент могу сделать с тобой все, что пожелаю. И теперь ты это знаешь.
Хорив промолчал, лишь тронул языком шатающийся зуб, незаметно поморщившись. Теперь он
