метров и с восторгом озирающаяся по сторонам, сжалась и напоминала стаю ежиков, ощетинившихся в робкой попытке проявить себя. Даже Мальвина и Мария чувствовали себя не слишком уверенно и блекло. И единственное, что нас спасало, – форма.
Больше всего она напоминала форму гвардейцев, отличаясь только цветом. И учитывая, сколько среди приглашенных было военных, – это далеко не худший вариант. К тому же и Мария, и Василий повесили на грудь награды, которых оказалось немало. У Строгонова вообще полгруди в орденах.
Так что на нас смотрели без презрения, скорее со сдержанным любопытством. А стоило нам миновать кичащихся своим богатством господ и пройти ближе ко дворцу, как мы влились в нестройные ряды представителей множества ведомств и родов войск, которым было положено появляться на подобных мероприятиях в форме.
Не скажу за всех, но мне стало легче дышать. А после того, как к Василию подошли несколько человек, здороваясь, я даже немного повеселел. Пусть сам я никого не знал, это временное неудобство. Не в этом году, последний день остался, но я найду способ чувствовать себя в обществе нормально. И получение титула тут не единственное условие. Звание и чин или статус и деньги – вот в чем вопрос.
– Ваше сиятельство, – чуть поклонившись, приветствовал Строгонов подошедшего к нам мужчину, в котором я мгновенно узнал Долгорукого-старшего.
– Брось, Василий, не на плацу, – махнул рукой, мило улыбаясь, старик с пышными усами. – Идем, не должны твои воспитанники в углу стоять.
– Прошу прощения, ваше сиятельство, но мы ожидаем прибытия четы Суворовых, – поклонившись, ответила Мария.
– Вот как, – пожевав губу, проговорил Долгорукий. – Решили моим расположением пренебречь? Ваше дело.
– Еще раз прошу прощения, ваше сиятельство, – поклонился Строгонов, и я повторил его жест. А за мной и остальные кадеты.
– Зря, зря… ну, ваше дело, – кивнул старик, кажется, раздосадовано. С чего ему так расстраиваться, я не понял. Но спустя всего несколько минут в нашу сторону направились несколько молодых людей в дорогих костюмах, явно ничего общего с военным мундиром не имеющих.
Разговаривали они довольно громко, то и дело отвешивая нелицеприятные комментарии ко всем окружающим, совершенно не стесняясь в выражениях. И судя по тому, что остальные это терпели – детки относились к той самой золотой молодежи. Правда, в сторону военных, мимо которых двигалась веселая толпа, ругани не слышалось, возможно, мозгов у выпивох хватало, чтобы не довести до смертоубийства.
– Эти придурки в нашу сторону двигаются, – заметил Шебутнов, хотя и без его объяснения все понимали, что дело идет к конфликту.
– Таран, поставь щит-линию, – попросил я. – Просто на всякий случай. Не давить, не показывать, просто возле нас перекрыть дорогу.
– Если заметят, что мы резонанс используем – будут проблемы, – сказал Леха.
– Ну так сделай так,
