что и у вас.
– Понятно…
Борис поднял голову, в упор посмотрел на гостя темными глазами.
– Много пожгли они там?
– Порядочно.
– Расстреливают?
– Да.
Самсонов заметил: Борис сжал кулаки так, что побелели косточки в суставах.
– Жгут, Борис, и расстреливают.
Подошла Екатерина Васильевна, наклонилась, опершись локтями на стол, приготовилась слушать. Самсонов сказал:
– Рассказывать, собственно, нечего. У фашистов все и везде одинаково: одна политика, одни приемы.
– Зачем вы учителем работаете? – неожиданно спросил Борис.
Екатерина Васильевна недовольно покосилась на сына и, видимо, чтобы избавить гостя от ответа, быстро заговорила сама:
– Значит, и на Киевщине то же самое. А мы иногда утешались, думали: может, это только у нас… Киевлянам, может, полегче, или где-нибудь на Полтавщине… Видно, все одно.
Она поджала сухие губы, задумалась. Ольга тяжело вздохнула:
– Как сон все это.
– Я таких снов не видел, – бросил Борис.
– Нет, ты понимаешь, Боря, – Ольга, как вчера во время своей случайной встречи с Самсоновым, заговорила горячо, страстно, с возмущением: – Тетя Катя не верила мне, когда я ей рассказывала про Киев. И правда, не укладывается это в сознании. Значит, это повсюду, в каждом городе. Организованно, по плану…
– Ладно уж, хватит, – перебила ее Екатерина Васильевна и снова ушла к себе в угол.
Самсонов все присматривался к ее торопливым движениям. Одернула сына и Ольге не дала договорить. Это хорошо. Ольга слишком доверчива; Борис излишне горяч; кажется, только она одна сознает всю меру опасности. И она, конечно, права, что сердится на Ольгу и на сына: можно ли быть такими легковерными и так откровенно болтать с незнакомым человеком!..
Постучали во входную дверь. Борис пошел открывать. Вернулся он с мужчиной лет пятидесяти, худощавым, небритым, одетым в старый мешковатый пиджак шинельного сукна, в резиновые сапоги.
– Знакомьтесь, – сказал Борис. – Отец.
– Крыжевой, Иван Андреевич.
– Самсонов.
Иван Андреевич равнодушно отвернулся в сторону, сказал Екатерине Васильевне:
– Устал я. Давай там чего-нибудь на стол, если есть. А потом спать.
Самсонов почувствовал, что пора уходить. На первый раз достаточно. Главное было ясно: люди это свои, советские, люди крепкие. С такими можно иметь дело.
Его не задерживали, но Екатерина Васильевна сказала на прощанье:
– Заходите, если будет охота. – И снова: – Добрым гостям всегда рады.
Таганская вышла с ним в переднюю открыть дверь. Самсонов в темноте нащупал ее руку.
– Спасибо, Ольга. Правда, родичи ваши, кажется, не очень довольны, но это с первого раза. Вам совет:
