неожиданной волной и округлив глаза, Соргон сразу начал представлять развитие этого момента. А потом он рассмеялся в полный голос. Ситуация его забавляла. Но одновременно осознавая, что силы не равны, он еще больше понимал, на сколько жалко его окружение.
– Вы, ничтожества, даже не понимаете законов богов. И вы собрались строить мир? – он вновь засмеялся. Смех его лился по всей поляне прямиком в Олзу. – Чтобы применить права большинства, сначала нужно создать мир. – Соргон говорил и не переставал смеяться.
– Это не обязательно, – спокойно ответила Герлина. – Нам достаточно убить тебя сейчас.
Соргон еще громче рассмеялся, прикидывая к чему все идет. Прямо посреди смеха он схватил Бривеля за горло и в одночасье отдалился от богов на десятки шагов. Хватка была сильной, и бог огня, задыхаясь, понимал, что Соргон впитывает его жизнь в себя. Никто из присутствующих не успел бы ему помешать. Но тут послышался громкий свист, и Бривель закрыл глаза. Это был сигнал, о котором Соргон ничего не знал. Мгновенно солнечный свет стал в стократ ярче и с каждым мигом нарастал, выжигая все вокруг своим яростным светом. Только Соргон не успел сообразить, что происходит и ему моментально выжгло глаза. Он тут же ослеп и от наступившей боли ослабил хватку. Полуживой Бривель упал на землю, не открывая глаз. Свет больно жег кожу, но как появился, так же стремительно и исчез. Боги стояли перед кричащим от ужаса и боли Соргоном. За доли секунды поляна была выжжена, а ручей с рыбками пересох. Но дальше поляны свет не распространился и сад остался нетронутым.
Соргон кричал громко, и вскоре его крик перерос во что-то невнятное. Его враги не сразу услышали в нем смех. Глаза бога жизни быстро восстанавливались, кожа омолаживалась, и он становился сильнее и злее.
– Это все, на что вы способны? – взревел он, понимая, что теперь к свету у него иммунитет. Его рука взметнулась сначала к небу, а потом он резко опустил ее к земле. Богов сковало, они не могли пошевелиться. Соргон через землю высасывал жизни, впитывая их в себя.
– Огонь, – прошептал Бривель из последних сил. Слабое пламя ударило Соргона и тут же потухло. Бог жизни смеялся. Никогда ему еще на было столь хорошо. Сила богов переполняла его.
День катился к закату. Сад Олзы плавно переходил к ночной жизни. Звери спешили по норам и ущельям в свои жилища, готовясь ко сну и высвобождая пространство для ночных обитателей сада. Ветер шевелил кроны волшебно красивых деревьев, скользя между веток и листьев, словно невидимый ручей реки. Все набирая ход, он ворвался на безжизненную поляну, посреди которой боги затеяли битву. Здесь разогнавшись, он врезался в Бривеля и тот раскрыл умирающие глаза. Искра блеснула в них, он что-то понял и вновь прошептал еле слышно:
– Огонь.
Пламя вспыхнуло небольшим хлопком, но ветер подхватил его и раздул до мощного огненного потока, обрушившегося на Соргона. Жаром
