тысяч знаков, но реакция публики будет отрицательной. Закидают помидорами или промолчат.
Если же потусторонние силы пришли, то даже от написанного абзаца получишь море удовольствий, и от реакции достопочтенной публики это не зависит.
Комментарии в ЖЖ
Сергеев так привык, что под его постами в ЖЖ всегда оставляют комментарии, что сильно расстроился, когда под свежей записью не обнаружил ни одного замечания читателя. Он пришел домой, лег на кровать, уткнулся в подушку и заплакал. Ему казалось, что больше ничего существенного написать не получится, потому что все от Сергеева отвернулись. Стоит ли вообще писать, если это не приносит радость общественности, если эти родные и милые буковки не сложились в значимый текст, а обратились сущей ерундой, да так, что отвратили друзей? Теперь каждый может ткнуть в его сторону пальцем, потому что этот прокол был хоть и первым, но очень болезненным.
Сергеев проплакал полчаса. Потом посмотрел на себя в зеркало и решил навсегда уйти из ЖЖ. Пусть эти зазнайки, эти ленивые упыри навсегда лишатся его пылкого и легкого пера. Тогда они поймут, чем для них был Сергеев, что он значил для литературного процесса. Ведь только он один мог завести публику, раскачегарить её до полного кипения, зажечь её глаголом и направить в нужное русло, да так что все культуртрегеры столицы были ему за это благодарны.
Потом Сергеев умылся и решил из ЖЖ не уходить. Да черт с ними, с этими читателями. Небось, сидят сейчас и ржут над Сергеевым. Назло им он не уйдет. Он не даст врагам повода торжествовать. Ради Великой Русской Литературы он напишет еще тысячу постов, разместит их в ЖЖ, и пусть только попробуют ничего не написать в ответ!
Так Сергеев и шарахался из сторону в сторону до глубокого вечера, пока не пришла с работы жена Марина и не накормила его циплёнком-гриль. Сергеев еще раз рассказал ей, что кругом враги, похлюпал носом и уснул у Марины на коленях. Наутро вчерашнее событие казалось ему глубоким бредом, и он с новыми силами полез в Интернет
Кружка
КОРПОРАЦИИ – двадцать пять лет, а служил в ней Иванов двадцать четыре с половиной года. Он пришел с первым заходом, раньше его появились только акционеры, директоры и подсобники с техничками. При выходе на работу Иванову дали хрустальную кружку с надписью КОРПОРАЦИЯ, из которой он пил чай. Всем, кто устроился на службу позже Иванова, давали кружки фарфоровые, с красно-синей надписью КорпорацияЪ. Когда сотрудники на кухне видели хрустальную кружку Иванова, то в почтении расступались перед чайником и давали ему самые лучшие булки. Это было особенно важно, потому что должность у Иванова была не руководящая, а самая проходная. Иные начальники средней руки и менеджеры ему из-за кружки прилюдно кланялись и называли по имени отчеству.
Как-то раз Иванов пошел на склад за стикерсами и увидел, как подсобные рабочие пьют в кладовке чай. Они позвали Иванова на угощение, и он достал хрустальную
