матриваю видео с камер наблюдения, на котором моя жена заходит в квартиру с каким-то левым штрихом. Вижу, как они целуются в коридоре. Дальше идут в сторону спальни. Там камер нет. На картинке в правом углу вижу время – семнадцать тридцать. Ровно полчаса назад я должен был выезжать в аэропорт, но моя секретарша забыла положить в папку оригиналы документов, поэтому пришлось менять билет на завтрашний рейс и возвращаться в офис.
Дверь лифта отъезжает в сторону. Взяв себя в руки, подхожу к квартире. Достаю из кармана ключи и передаю охраннику.
– Открывай! – приказываю.
– Владислав Владиславович, может, я первым войду? – Герман бегло оценивает мой внешний вид.
– Я держу себя в руках, – отвечаю, не отрывая взгляда от двери.
Несколько секунд ничего не происходит, и я уже начинаю себе представлять, что будет, если дверь случайно выбьется.
– Шеф, давайте все же я первым туда войду, а вы пока здесь побудете.
– Давай ты заткнешься и уже наконец-то откроешь эту долбаную дверь! – мой голос со стороны больше походит на рык.
Разобраться с дверью я не успеваю. Охранник берет ключ и вставляет его в замочную скважину.
Сейчас мне кажется, что я слышу только биение своего сердца и щелчки поворачивающегося замка. Больше всего мне хочется ворваться в квартиру и…
Дверь медленно распахивается, и передо мной предстает мрачная знакомая квартира. Свет слабо проникает из окон, создавая таинственные тени на стенах.
– Остаешься здесь, – говорю охраннику, а сам захожу внутрь.
Не знаю, кого я сейчас ненавижу больше: себя, Марию или этого ублюдочного мудака, который зажимал ее здесь, в этой прихожей. Вот уже добрых полчаса меня преследует лишь одно навязчивое желание – кого-нибудь уничтожить. Причем самым зверским, диким способом. Что же касается Маши… Ее мне хочется просто придушить. Наверное, я окончательно сошел с ума от раздирающей меня ревности. Подхожу к двери спальни. Чувствую в воздухе запах мужской туалетной воды. Бл***ь! Резко толкаю дверь ногой и врываюсь в комнату.
Бросаю взгляд вперед и вижу кусок бородатого дерьма, а за ним свою жену, наспех завернутую в белую простыню. Это Маша! Моя Маша окутана цитрусовым запахом этого мудака.
Может, я сплю? Или это галлюцинации?
– Влад? – Маша дрожащим голосом произносит мое имя, а я цепляюсь за нее глазами.
Беру себя в руки и молча, походкой хищного зверя двигаюсь вглубь спальни, продолжая смотреть только на нее. Такую испуганную, растрепанную. Как могу сдерживаю себя, наблюдая за ней.
– А я думал, ты умнее. Надо быть сумасшедшей, чтобы привести любовника в дом своего мужика.
– Владик, ты все не так понял, – вздрагивает и пытается мне улыбнутся. Придерживая простыню одной рукой, вторую она выставляет вперед.
Еще одно ее слово, и от моего хренового самообладания ни черта не останется.
– Маша ни в чем невиновата, – раздается за спиной голос этого… насекомого.
Поворачиваю у нему голову и, увидев лишь один мой взгляд, он затыкается.
– У тебя есть три минуты, чтобы свалить, или я начну тебя убивать, – опасно хриплю я.
Насекомое переводит взгляд на Машу, а затем снова смотрит на меня отмороженными глазами. Его инстинкт самосохранения включается в тот момент, когда приходит понимание, что он сейчас близок к своему убийству как никогда.
– Прости, Маш, – с этими словами он подбирает свои гребаные вещи с пола и за считанные секунды делает из квартиры ноги.
Медленно разворачиваюсь обратно к уже бывшей жене. Ее глаза продолжают бегать, не желая фокусироваться.
– Видишь, ты ему не нужна, – горько усмехаюсь. – Как и мне, – сглатываю и шагаю в ее сторону.
Мария пятится назад, пока не упирается спиной в стену. Я подхожу настолько близко, что, кажется, слышу, как колотиться ее сердце.
– Знаешь, что я сейчас чувствую, Маш? – произношу низким голосом.
Она отрицательно мотает головой, продолжая испуганно смотреть на меня.
– Дерьмо, – угрожающе скалюсь. – Я чувствую дерьмо. И еще дикое желание задушить тебя этой простыней, – зло шепчу ей в ухо и опускаю глаза на ее руки в районе груди.
– Не надо, – дрожит ее голос, а я тихо зверею. – Влад, не трогай меня, пожалуйста, – зажмуривает глаза.
Я сжимаю руку в кулак. Подавляя желание врезать этой суке, всаживаю его в нескольких сантиметрах от ее головы. Бью до тех пор, пока кожа на руке не трескается и из нее не появляется кровь.
– Убирайся, – тру лицо руками,
