знаю. Тоже в своё время проходили… Недвижимость всегда популярна, сейчас – особенно. К нам в садоводство всё лето покупатели ездили, покою не было. Встретимся – расскажу и ты расскажешь.
Давление поползло вверх, а капли холодного пота по позвоночнику вниз… Но разговор наконец принял правильное направление.
– Наташа, мы… встретимся?
– Серёжа, – послышался шумный вздох и медленный выдох, – ты как маленький право… Если бы ты просто молчал, я и то сразу бы поняла…
– Значит… да?
– Значит, так. До Нового года я не могу… Четвёртого января дочка с внуком и… втроём едут в санаторий… Очень рано выезжают… Хочешь четвёртого, в десять, где обычно… Как-то двусмысленно прозвучало…
– Хочу, не переживай! Наташа, но как же?..
Она с явной неохотой ответила:
– У Саши командировка образовалась… м-да, служебная, неожиданная, так что обойдёмся без него. Ты против?.. Что молчишь?
– Думаю, куда пойдём.
– И?..
– В океанариум, – выпалил Сергей, думая совсем о другом.
8
Во весь экран телевизора красовались часы на Спасской башне Московского Кремля, раздавался бой курантов, и трое друзей весело отсчитывали удары:
– Десять… Одиннадцать… Двенадцать… С Новым Годом! Ура-а! – и под звучащий гимн выпили шипящее содержимое фужеров.
Фикус со Светой по бесстыжему долго начали целоваться, мяли и слюнявили губы и… и вообще забыли о госте, а Сергей, перестав улыбаться, прикрыл глаза, представил рядом с собой Наташу, свечи, вместо патриотического гимна – «Happy new year», родом из Швеции и пожелал себе сбыться всему этому на следующий год…
«…В городе сухой асфальт, на газонах, в тощих проталинах снега, зелёная трава, не зима будто, не распроданные чахлые ёлки, запертые, в отжившие своё, клетки ёлочных базаров, грохочущие пустые трамваи…
А здесь – сугробы по колено, чистые, не замаранные. Свежесть воздуха даже сигарета Фикуса не портит – дымок относит к нескольким высаженным ёлкам. Одна из них – совсем маленькая, но наряженная нехитрыми игрушками, с настоящим снегом на худеньких веточках. Прелесть. И кавалер у неё есть».
Сергей, подражая курившему Фикусу, выдохнул тёплый пар в сторону снеговика. Грубовато слепленный, тот голубыми пуговицами смотрел на зелёную красавицу. Вместо традиционной метлы была воткнута деревянная лопата, на совке которой читалась наивная надпись:
Ёлочка, смотри,
Как я таю от любви.
– Фикус, а ты сентиментален, – Сергей кивнул на влюблённого снеговика.
– Я его только слепил. Наверно, Светка чудит, раз помадой написано.
– Послание для тебя, однако. Телеграмма. Месседж. Стоит серьёзно задуматься. Женщина в любви может как согреть, так и выжечь всё вокруг себя, не разбирая.
