беготня была. Чай дома (вдвоем с Сестрицей; Саша и Вера Вас[ильевна] книгами были заняты). Рассказы Сестрицы о ее молодости, родителях, сватовстве и т. д. Писал письма и занимался английским. Неудачная попытка попасть к всенощной в Покр[овскую] церковь, зато приятная прогулка за церковь. Телеграмма от Модеста, обеспокоившая меня. После ужина сидел с Бобом в кабинете и про учебные дела беседовал. Винт. Не везло; не злился, но холодный пот прошибал. Ощущение немножко было, но теперь я не боюсь врага, ибо знаю его; это все тот же желудок.
3 июня. Воскр[есенье]. Пишу очень усталый. Поездка на целый день в большой лес. Я пешком до Подлесной. Там сиденье, обед, поход на хуторянские бураки с Лёвой и Керном, чай и т. д. Чуть меня не оставили по недоразумению ночевать в лесу. Дома ужин и винт с Керном. Страшно сильное чувство. Боже мой, прости и укроти меня. Ощущение прошло совершенно. Телеграмма от Модеста. Странная вещь: ужасно не хочется уезжать отсюда. Я думаю, все дело в Бобе.
4 июня. Видел во сне Μ. и вследствие того целый день был немножко и даже более чем немножко влюблен. Ничего, ничего… молчанье…!!! – Был утром в Тростянке и находился в состоянии жуткости и грусти, ибо из письма Ник[олай] Дм[итриевич] К[ондратьев] узнал о смерти бедного добряка Масалитинова. Его, конечно, жаль, ибо еще бы мог пожить, но как убийственно должен страдать Гол!!! Обедал Керн, и после того я совершенно напрасно ликер пил. За чаем, да и вообще целый день, меня раздражала бедная сестрица, с которой я совсем не так ласков, как бы следовало. Забыл сказать, что за обедом было немало того, что так убийственно на меня действует (по поводу Круаза и т. д.). Дремал днем, что давно со мною не было. За чаем были также божественные старушки, а потом, встретивши их в саду (они с Лёв[ой] и Саш[ей] к Ник[олаю] Вас[ильевичу] ходили), проводил их до дому. Вообще без толку шлялся и, между прочим, на крыше сидел. Ната долго беседовала со мной у окна. После ужина многие прощаться с Сашей приходили. Винт. Мне очень не везло. От этого, но главное, от тысячи других причин, составляющих то, что я называю Z, я злился, как лютая змея. Пришел домой под грустным, тяжелым давлением этого Z.
5 июня. Проснулся с сильной болью в горле и лихорадочным состоянием. Заставил себя пройтись. Занимался дома. Вадим появился. После обеда боль стала усиливаться, и я разболелся совсем, так что не ужинал, а боль в горле была столь ужасна, что каждое глотание было адским мучением. Ночь была мучительна ужасно.
6 июня. К утру немного лучше благодаря обильному поту. Как Алёша много выказывает дружбы и участия в подобных случаях. Посылал за Куликовым [80]. Успокоил, сказав, что нарыва нет. Хотя мне и лучше, но все же еще скверно, и я не знаю, как поеду завтра. Целый день почти спал. Навещали. Очень мало ел. Иные посетители (Як[ов] Мих[айлович]) тяготили меня. Играл все-таки в винт, но насилу 2 робера сыграл. Ночью спал прерывисто. Слышал Сашин отъезд.
7 июня. Весь день дома просидел. Опять приходили, между прочим, Лиз[авета] и Вера Вас[ильевны] и Лысый. Гораздо лучше. Читал все Воспоминания
Фельдшер Каменской больницы.
