Отечественной войны применялся для изготовления капсул воинских медальонов, в просторечии – «смертников».
Про медальоны в Википедии говорилось, что военнослужащим в годы войны выдавались медальоны или личные опознавательные знаки, по которым похоронные команды и штабы должны были определять биографические данные военнослужащего и его принадлежность к определённой войсковой единице. Эбонитовые медальоны в действующей армии постепенно были заменены на металлические в виде коробочки с крышкой, для которой на военных брюках имелся специальный карман. Еще она узнала, что многие офицеры не хотели заполнять установленной формы вкладыши и носить медальоны в бой из-за поверья, что после упаковки капсулы вкладышем этого бойца непременно убьют.
Она бережно упаковала медальон в пакет, чтобы прочесть вкладыш дома. И приказала себе сохранять спокойствие и держать себя в руках, что бы ни происходило.
Дома она вначале прочитала найденную в интернете инструкцию о том, как обращаться с ветхими документами, как их извлекать, разворачивать, сохраняя целостность. Выбрала подходящий пинцет, надела тонкие латексные перчатки, поставила перед собой маленький поднос и осторожно вытащила бумажный сверток из капсулы.
Медленно развернув рулончик, она увидела, что это не вкладыш установленного образца с необходимыми биографическими и личными данными, а фотография молодой женщины. Очень старая, с едва различимым изображением. Зато надпись на фото сохранилась лучше.
«Любимому Ванечке от жены Ольги Васицкой, Ленинград, 1942 год».
X. О пользе салатов
– Я никогда и ни за что не поверю, что мой отец был двоеженцем. Не такой он был человек. Уверен, что его первая жена погибла в блокаду или во время эвакуации. Или же он с ней развелся. – Несмотря на то, что Марина ему не возражала, Юлик был исполнен праведного возмущения. – Поэтому после войны папа женился на нашей маме.
Но Марине хотелось говорить о поисках по существу.
– Это все означает, что у нас могут быть неполнородные братья и сестры, племянники и так далее, понимаешь? А если эта Ольга все еще жива, что вообще-то маловероятно, то ей должно быть около девяноста лет. Вот если бы удалось найти её, или её потомков, или кровных родственников, – мечтательно протянула Марина.
Юлий метнул в нее возмущенный взгляд.
– А зачем?! Ты еще в журналистике привыкла ко всему жареному, соленому, гаденькому, – крикнул он. – Для чего это тебе нужно? Увериться, что наша семья основана на обмане, лжи, грехе?
– Нет, – спокойно ответила Марина. – Я уверена, что мои родители любили друг друга. Поэтому и мы все оставшиеся, ныне живущие любим друг друга. И я совершенно не боюсь, что откроются какие-то неприятные детали их жизни. Я буду искать любую информацию о родителях. Любые сведения о них мне дороги, понимаешь? Я чувствую, что это моя обязанность, важная жизненная миссия. А ты перестань плеваться ядом и садись за работу.
