вы узнали?
Я стягиваю с головы шапку, сажусь на красную скамейку и вешаю куртку и коньки на спинку.
– Что плохого в яичнице?
– Ничего. Просто местные в моей закусочной ее не едят.
– Почему?
– Поверь, милая, – она обходит стойку и наливает кофе в большую чашку. – Когда ты узнаешь, каковы на вкус мои шоколадные блинчики, яичница покажется тебе помоями.
– Звучит заманчиво, – я ухмыляюсь. – Ну хорошо, тогда мне ваши знаменитые блинчики.
Женщина ставит передо мной горячую чашку и одаривает меня победной улыбкой:
– Ты не пожалеешь.
Она поворачивается и исчезает за дверью, которая, по всей видимости, ведет на кухню. Сквозь звуки радио я слышу стук кастрюль и сковородок, а через некоторое время – шипение горячего масла.
Я разминаю пальцы на столе и смотрю в окно. Розовые полосы на небе уже исчезли. Вместо них я вижу, что на улицах Аспена стало гораздо больше людей, плотно укутанных в одежду и пробирающихся сквозь снег. Вздохнув, я достаю из сумки мобильный телефон и просматриваю фотогалерею.
На фотографиях я вижу улыбающиеся лица моих друзей. Почти на каждой фотографии мы на льду в тренировочной экипировке. Все свое свободное время мы проводили там. После окончания школы каток стал моей рутиной. С раннего утра до позднего вечера.
На следующей фотографии я чувствую, как холодная невидимая рука смыкается на моем сердце и сжимает его. На меня смотрят голубые глаза Кайи. Наши головы лежат рядом на льду, из пучков выбилось несколько локонов. Мы хохочем над какими-то делами дней минувших.
Я помню тот день. Это было после окончания регионального чемпионата. Один из немногих дней, о котором я вспоминаю с радостью.
Фото расплывается перед глазами. Я сглатываю. Кайя была моей лучшей подругой и до сих пор ею остается. Но она понятия не имеет, где я. Она не знает, что со мной случилось.
Никто не знает.
Неожиданно передо мной опускается тарелка. Я поспешно бросаю мобильный телефон обратно в сумку и выпрямляю спину.
– Большое спасибо, – говорю я.
Женщина улыбается. Ее взгляд скользит по моему лицу и на мгновение задерживается. Я опускаю голову и перевожу внимание на блинчики.
Проходит целая вечность, прежде чем она снова начинает двигаться и исчезает за стойкой.
– Кстати, меня зовут Кейт, – говорит она.
Я запихиваю вилкой в рот большой кусок блинчика и чувствую, что сейчас заплачу от удовольствия.
– Пейсли, – отвечаю я с набитым ртом.
Кейт кивает. Она открывает крышку жестяной банки, в которой хранится испеченное печенье, и посыпает его сахарной пудрой.
– Ты к кому-то приехала или просто здесь проездом?
Я уже съела больше половины блинчиков, но впереди еще много времени. Желудок просит добавки.
– Нет,
