спали, в комнате мерцал только маленький ночник – пушистый зверек с лампочкой внутри, – мягко освещая лица девочек. Хоть у них и была разница в два года, они были похожи на близняшек. Они не от того же отца, что Билли. Красивые, как ангелы. «Господи, однажды, – подумала Карлотта, – нам не нужна будет помощь. Мы уедем. В место получше». Она закрыла дверь комнаты дочерей и пошла в свою спальню.
Кровать была не заправлена. Огромная, нелепая кровать, которую последний жилец не смог бы вывезти из дома, не разломав все дверные проемы в доме. У нее было четыре стойки, резные завитки и ангелы на изголовье. Стыки были склеены, кровать невозможно было разобрать. Ее любовно построили с нуля прямо в этой комнате. Очевидно, столяр был мастером своего дела, художником, поэтом. Наверное, ему ужасно не хотелось расставаться с кроватью. Карлотта любила эту кровать. Она была особенной, была побегом от рутины. Джерри тоже понравилась кровать. Джерри. Сбитый с толку, нервный Джерри – не понимающий, во что ввязывается. Бедный Джерри – Карлотта потеряла ход мысли.
Она разделась, натянула красный халат и подошла к окну. Заперла оба окна в спальне. Проверила защелку сбоку. Это все из-за сильного ветра. Если не запирать окна, они всю ночь дребезжат.
Вытащила шпильки из волос. Черная копна упала на плечи. Карлотта взглянула на себя в зеркало. Она знала, что красива. Темные волосы, чистая кожа, мягкая и нежная, но ее самой выдающейся чертой были глаза – пронзительные и черные. Джерри называл их «сияюще-темными». Карлотта расчесала волосы. В зеркале свет горел за головой так, что его ореол окутывал ее плечи, подсвечивая темные лацканы красного халата.
Под халатом она была голой. У нее было маленькое, мягкое тело. Хрупкое сложение. В походке и движениях проглядывалась естественная плавность. Мужчины никогда не были с ней грубы. В ней не было ничего твердого, что мужчинам хотелось бы сломать или убрать. Они ценили ее, эту ранимость, красоту и податливость. Карлотта осмотрела свою маленькую грудь, стройные бедра, видя себя такой, какой, она знала, видели ее мужчины. Через месяц ей будет тридцать два. Единственные морщинки на ее лице были вокруг глаз, и даже те выглядели так, будто появились от смеха. Ей нравилась ее внешность.
Дверца шкафа была открыта. Внутри была аккуратно расставлена обувь – Карлотта любила порядок. Она думала о душе, когда потянулась за тапочками. В шкафу невозможно было спрятаться – он был похож на маленькую коробку, встроенную в стену.
Дом был мертвенно тих. Казалось, весь мир спал. Об этом, помнилось ей, она думала – перед тем, как это случилось.
В одну секунду Карлотта расчесывала волосы. В другую – уже лежала на кровати, в глазах потемнело. Удар был таким сильным, будто бил боксер, – ее отбросило через всю комнату на кровать. Затуманенное сознание отметило, что подушки внезапно оказались вокруг ее головы. Затем они оказались на лице.
Карлотта запаниковала, не успев вдохнуть. Подушку прижимали все сильнее. Наволочку заталкивали ей в рот. Она
