беспокойтесь, вы свободны. Теперь вас никто не тронет.
Один из заключенных ответил хриплым шепотом:
– Теперь? Что такое «теперь»? Время потеряло смысл. Я ничего не помню. Помню, что меня зовут Нольс – только потому, что нужно прятаться, когда зовут. Остальное – сон.
Другой узник, с детским удивлением смотревший на виселицу, указал на нее скрюченным пальцем:
– Гляди-ка! Это же сэр Хьюн – висит, качается, как мешок с дерьмом! Подумать только, дохлый барон! Ох, он меня умиляет, как лицо покойной матушки!
Нольс протянул дрожащую руку в направлении палачей:
– А вот наши друзья-товарищи – Гиссис, Нук и Лютон! Они опять будут нас сторожить и пытать?
– Ни в коем случае! – отозвался Эйлас. – Их повесят – что, пожалуй, для них слишком легкая участь. Сержант! Вздерни трех мерзавцев.
– Подождите! – внезапно покрывшись холодным пóтом, закричал молодой тюремщик по имени Лютон. – Мы только выполняли приказы! А если б мы этого не делали, десятки других поспешили бы занять наше место!
– И сегодня они болтались бы в петле вместо вас… Сержант, не мешкай!
– А-р-р-р! – зарычал Нольс, поддерживаемый хриплыми возгласами оживившихся узников. – А как насчет Черного Трумбо? Он-то почему на свободе? Да еще ухмыляется – прямо кроткий ангелочек!
– Черный Трумбо? Это еще кто?
– Вот он стоит, старший лучник сэра Хьюна. Ему больше всего нравится нагайка, она задорно свистит в воздухе. Эй, Трумбо, не прячься за спинами! Почему не подойдешь, не поздороваешься? Ты же, можно сказать, мой закадычный приятель, тебе известен каждый шрам на моем теле! А теперь ты делаешь вид, что со мной не знаком. Как тебе не стыдно?
Эйлас смотрел туда, куда показывал Нольс:
– Кто из них Трумбо?
– В кожаном шлеме, с лицом, круглым, как луна. Он-то и есть самый главный палач.
– Трумбо! – позвал Эйлас. – Приглашаю на эшафот. Мне не нужны в армии палачи.
Трумбо повернулся и отчаянно ринулся к ближайшему склону, надеясь взобраться по скалам – но, будучи человеком несколько корпулентным, быстро выдохся. Солдаты оттащили его, проклинающего сквозь слезы всех и вся, на виселицу. Уже через час Эйлас вернулся со своим отрядом в Дун-Даррик.
3
Баронов Южной Ульфляндии снова созвали на совет – на этот раз в Дун-Даррике. По такому случаю над кострами жарились нескольких быков, и король приказал выкатить бочку хорошего вина.
Сегодня прогульщиков не было – явились все феодалы. Они снова расселись за длинным столом, потихоньку переговариваясь, но теперь их настроение заметно изменилось. Мрачные и задумчивые, они выглядели скорее подавленными, нежели дерзкими.
Эйлас поспешил объявить цель собрания перед тем, как будет выпито слишком много вина. Однако вместо того чтобы выступать с речью, он
