на диване, – твердо говорит он, и, кажется, он не в настроении спорить. – Она очень понимающая, и ей очень неловко, уверен, ты можешь себе представить. Я ей пообещал, что завтра машину починю, а если нет…
Он замолкает и смотрит через плечо, на пикап, где на переднем сидении сидит Роуз, уставившись в одну точку. Снегопад набирает силу. Я совершенно ничего о ней не знаю, но все же мне жаль ее. Снова.
– Все в порядке, на ночь ничего. Но после… – говорю я ему, но Расти выглядит как человек, которому так же сильно, как и нам, не помешали бы покой и тишина. – Слушайте, мы справимся. Совсем не проблема. Давайте помогу ей с багажом. Все в порядке, это всего на одну ночь.
Так и слышу снова в голове голос моей бывшей, Клод.
Да, помоги даме с багажом. Притворись, что все в порядке, хоть это не так. Ни за что не признавайся в своих истинных чувствах, Чарли. Не говори, что хотел один побыть. Твои проблемы не важны, только проблемы других.
Макс лает куда-то в сторону Роуз, и я вдруг замечаю огромный пушистый клубок, беснующийся рядом с ней на переднем сиденье.
Ох.
– Да, тут еще такое дело, вот, собака, – говорит Расти. – Слушай, я бы правда их поселил у себя, но если честно… Это меньшее из двух зол. Я прослежу, чтобы тебе все компенсировали. Сегодняшнего дня в чеке не будет. Ладно? Это всего на одну ночь.
– На одну ночь, – эхом отзываюсь я и подталкиваю Расти прочь от дома, в сторону машины и женщины, которая, я полагаю, так же сильно озадачена происходящим, как и я. Хоть я и пытаюсь это скрыть.
Знаю, что вообще-то я сам сегодня предложил нам остаться в коттедже вдвоем, но теперь, когда это и вправду случилось… Скажу только, что не так я представлял свой отдых. Особенно первый вечер. Я только собирался укладываться: растопил как следует камин, налил бокал красного вина и принял сложное решение выключить звук телефона, чтобы никто не беспокоил.
Ты сам виноват, Чарли. Так тебе и надо за то, что всегда пытаешься всех спасти. Таким на работе заниматься надо.
Я снова слышу Клод, и от этого еще сильней хочется избавиться от жалости к себе и достойно справиться с непредвиденными обстоятельствами, омрачившими начало отдыха.
– Простите меня, пожалуйста, – говорит мне Роуз, когда уезжает Расти, и мы вдвоем остаемся стоять посреди гостиной, наблюдая, как наши собаки осторожно принюхиваются друг к другу. Места немного, едва хватает для двух диванчиков, усыпанных подушками с цветочным принтом, кофейного столика со стопкой журналов и телевизора в уголке, расположившихся на отделанном старомодной терракотовой плиткой полу. – Я даже говорить не буду. Ни слова не произнесу, если вам так будет легче.
– Я не жду, что вы будете молчать.
– Мне просто надо отдохнуть и отогреться, Расти завтра починит мою машину, и я тут же уеду, – говорит она, пытаясь звучать беззаботно. – Притворитесь, что меня тут нет, если можете. Потому что я и сама в шоке от ситуации.
Притвориться, что ее нет. Как же. Она выглядит, словно прибыла из середины
