не нужно никуда.
А сегодня, как назло, солнце, и на работу очень даже нужно.
Терпеть его не могу, солнце это. Особенно в Питере. Особенно летом.
Ну стоило город на болоте строить, чтобы тут солнце было?
И капли на стекле засохли. И жара.
Блин.
И мама еще будить меня пытается. Уже четвертый раз приоткрывает щелку, просовывает в нее рот, чтобы тихо что-то сказать.
Мама не умеет будить.
Во сне даже комар лучше такого зудежа. Его хотя бы пришлепнуть можно.
С утра съезжу в офис, потом к Тохе, потом с заказчиком пересекусь. Так, наверное, все успею.
Да встаю я, встаю.
Когда в белые ночи жара, ни один кондиционер не помогает. Толщина стены в доме с мою кровать. Если эту стену прогреть – всё, дома баня. А солнце круглые сутки светит.
Только москвичам белые ночи в Питере могут нравиться. Уверен, на Петроградке все как один эти ночи дурацкие ненавидят. А если говорят, что любят, значит, ненавидят где-то глубоко в душе. Хотя и ждут их зимой.
Хотя бы плеснуть на лицо прохладной водой, как-то полегче стало бы. Но эту воду холодной не назвать. Она прохладная и потому кажется липкой.
Мама еще кофеек погорячее заварила, как назло. Рассказывает что-то. Есть у нее манера – не давать нормально поесть своими разговорами. И телик не давать смотреть нормально, загородила и стоит. А ведь там Бритни Спирс в самолете пляшет. Изображает, будто очень соблазнительная.
Заказчику надо будет сегодня цену сказать, чтобы я точно был уверен, что мне на все хватает.
Да, на мотоцикле я, мам.
Будет теперь мозги промывать, как небезопасно и все такое.
В прихожей прохладно. Потому что в ней нет ни окон, ни наружных стен, есть только дверь в прохладную парадную.
Надо бы мне «казаки» нормальные купить, а то в кедах на моцике как-то не понтово.
Да, мам, все, пошел.
Где-то к девяти.
Ну все, давай.
Пацаны, я что хочу сказать. Я хочу сказать, правильный Колян был чувак.
Не, я не про то, что он мой «гелик» намутил. Намутил, кстати, так, что не стыдно и на параде с президентом проехаться. Я про то, что он вообще правильный чувак был.
Подлей-ка, Семеныч, что застыл-то.
И пацаненка этого пришибленного он ведь тоже приютил. Ты вот смог бы так? Вот и молчи, а он приютил.
Что?
Я ему обещал. Мы с Коляном договорились: меня ушатают – он мой «гелик» себе возьмет, он ласты склеит – я его пацаненка к себе заберу.
Вот и забрал. Сидит в коляске своей. Смотрит. Что я его, брошу, что ли?
Я их вместе с собакой и забрал, да.
Не спи ты, Семеныч. Серега, забери у него бутылку.
А потому что бестолковое ты чучело, Семеныч.
Давайте, ребзя, за Коляна, не чокаясь. Пусть ему там хорошо будет.
Оп-па. Пошла, родимая.
Альберт
