церкви и сейчас покрыт жертвенной кровью – местные жители совершают здесь древний обряд заклания агнца.
Так или иначе, осмотрел писатель руины замка, посмотрел на православную церковь, глянул на руины св. Георгия, потолковал с солидным, дородным жителем, который рассказал нам о своей ответственной работе инспектора гаражей. У сына инспектора, малыша семи лет, вместо котенка или щенка был на руках белоснежный, мытый и расчесанный козленок, который то и дело бегал по лестницам их дома, на самой вершине холма, впритирку к замку Бубарие. Писатель вытащил свой нательный крест из-под рубашки – здесь он выглядел, как пропуск в мир древних христиан. Когда мы отъехали от села, писатель долго молчал, а потом сказал: «Ну нет же, как можно их выселять? Живут и слава Богу».
Одно из самых удивительных сел – Хирбет-эль-Маурак к западу от Хеврона. Тут может показаться, что тебя занесло на машине времени в легендарные дни древней Палестины. Проехать туда нелегко, дороги ужасные, но люди гостеприимны. Посреди крошечного села, напротив колодца, стоит настоящий дворец, чем-то напоминающий реконструкцию иродова храма. Это частная загородная усадьба времен Христа, раскопана археологами и оставлена в хорошем состоянии. В колодце – чистая холодная вода. Молоденькая селянка зачерпнула нам воды, напоила, потом ушла с кувшином на плече по единственной улице села, мимо дворца, как в кино. Местные старики охотно продадут вам древние монеты – они редко видят туристов, не решающихся заехать к «страшным палестинским террористам».
Палестинские села живут в согласии с древностями – с византийскими монастырями и церквами, как эль-Хадр, с крепостями крестоносцев, как эль-Бурдж на юге Хевронских гор, с дворцами времен Ирода, как в Хирбет-эль-Маурак. Древности становятся частью жизни, а не декорацией, не инородным объектом, за осмотр которого берут деньги.
Мое любимое село – Абуд, одно из коренных, устоявшихся, подлинных, кондовых сел Нагорья. Оно лежит на западном склоне гор, вдали от больших дорог, на равном расстоянии от Калькилии, Рамаллы и Рош-ха-Аина.
Абуд очарователен и напоминает деревни Тосканы. Его пожелтевшие от времени дома растут на некрутых склонах холмов. Виноградная лоза вьется на их балконах, широколиственные смоковницы осеняют улицы своей тенью. Процветание древнего Абуда видно по его просторным домам, по вылизанной чистоте его улочек. Старики Абуда сидят в тенистом уголке за невысокой каменной оградой на каменных скамьях, как мужи Итаки, созванные на совет молодым Телемахом. Это – «диван» восточных городов, или «врата города» библейских рассказов. Дети приносят им кофе и фрукты, дымятся кальяны, разнося запах яблока, идет неспешная мужская беседа. Жители Абуда – не беженцы Газы, не возвращенцы Рамаллы, но коренные крестьяне, живущие на своем родном месте. Здесь, как в машине времени, можно увидеть Палестину такой, какой она была и должна быть.
Абуду – три тысячи лет. Здесь родился пророк Овадия, сохранилась
