еневского художника Жана Гюбера (Jean Huber, 1721–1786): он прославился благодаря работам, с юмором запечатлевшим сцены повседневной жизни кумира XVIII столетия-Вольтера-в Фернее, его владении в окрестностях Женевы. Центральное место среди них занимает знаменитая серия из девяти картин, хранящихся в Эрмитаже. Ее значение выходит далеко за рамки иконографии фернейского патриарха – она стала первой визуальной хроникой жизни частного лица, изображенного в своем интимном, домашнем быту[3]. История создания этой серии подробно описана, причем сравнительно недавно – в замечательной книге Гарри Апгара, и повторять ее здесь не меет смысла.
Жан Гюбер (1721 1786)
Вырезной силуэт Вольтера с неизвестным за шахматным столом [1765–1770?]
Местонахождение оригинала неизвестно
Воспроизводится по изданию: Charrière de Sévery W. et C. La vie de société dans le pays de Vaud a la fin du XVIIIe siècle. Salomon et Catherine de Charrière de Sévery et leurs amis. Lausanne: Georges Bridel; Paris: Librairie Fischbacher, 1911. T. I. Planche face à la p. 252
Я лишь напомню читателям об основных этапах работы Гюбера над ней и некоторых фактах его биографии.
Жан Гюбер был потомственным гражданином Женевы-его предки перебрались туда из Шаффхаузена в середине XVII столетия и сразу же заняли в городе видное положение: от поколения к поколению они неизменно заседали в Совете двухсот – законодательной ассамблее Женевской республики. С 1752 г. и до конца своих дней в этом Совете состоял и Жан Гюбер. Как и многие его соотечественники, он начал свой путь с военной службы в армиях иностранных монархов – вначале ландграфа Гессен-Касселя, затем короля Сардинии. Однако военная карьера не стала его уделом. Будущий бытописатель Вольтера любил рисовать, музицировать, много читал, прекрасно владел пером, увлекался соколиной охотой. Его художественный дар проявился ранее всего в искусстве силуэта, которое он непрерывно совершенствовал, вырезая все более и более сложные профили фигур и предметов из бумаги или ткани. В этом эфемерном жанре, вошедшем в моду в середине XVIII столетия, он добился успеха – его вырезки, отличавшиеся остроумием и наблюдательностью, пользовались немалым спросом. Наибольшую известность принесли ему вырезные профили самого Вольтера и сцен с его участием. Первые из них – в виде прорезей в игральных картах – появились уже в 1755 г., то есть вскоре после того, как Вольтер приехал в Женеву.
Популярности Гюбера во многом способствовал Фридрих Мельхиор Гримм, редактор известной «Литературной корреспонденции» – рукописного журнала, с 1753 г. рассылавшегося по подписке узкому кругу коронованных и титулованных особ и сообщавшего им дважды в месяц новости культурной жизни Франции. С 1764 г. «Литературную корреспонденцию» Гримма получала и Екатерина II. В выпуске от 15 августа 1764 г. Гримм впервые привлек внимание своих читателей к одной из многофигурных вырезок Гюбера, посвященных Вольтеру и его страсти знакомить гостей Фернейского замка с тайнами природы. К сожалению, она до нас не дошла, но Гримм описал ее подробнейшим образом:
On voit au milieu du tableau la jument saillie par l’étalon. À côté sur une butte un peu élevée on voit Voltaire, son habit boutonné, sa grande perruque et par-dessus un petit bonnet; c’est son accoutrement ordinaire. Il est parlant. Il est plein d’enthousiasme. Il a saisi une jeune fille par la main pour lui montrer l’auguste spectacle. Elle recule, et fait les plus grands efforts pour se dégager. À côté d’elle sa compagne se met à courir de toutes ses forces, de peur d’être aussi saisie par Voltaire. Derrière ce groupe on voit deux hommes qui se tiennent les côtés de rires. Dans le fond on voit un château, et sur un balcon de ce château une femme que les mauvais plaisants disent ressembler à madame Denis. Cette femme regarde le spectacle auguste avec une lunette d’approche. De l’autre côté de la jument on voit une paysanne à côté de son mari, ayant un petit enfant dans ses bras et regardant paisiblement l’auguste spectacle. Cette dernière idée pleine d’esprit et de délicatesse achève de rendre ce morceau précieux; elle tempère ce que le reste pourrait avoir de trop libre. C’est une idée que notre Greuze n’aurait pas dédaignée. Ce Huber est un homme plein de génie et d’un talent unique. Il peut dire hardiment à Voltaire et à Greuze et à tous les peintres du monde: Anch ’io son pittore[4].
Перевод
В центре картины изображена кобыла, которую покрывает жеребец. Рядом, на пригорке мы видим Вольтера в застегнутом камзоле, в большом парике, поверх которого надета маленькая шапка; это его обычное одеяние. Он вещает. Он полон энтузиазма. Он ухватил за руку юную девицу, чтобы продемонстрировать ей [это] величественное зрелище. Она отступает, всячески пытаясь вырваться. Рядом с ней – ее подруга, которая бросается бежать прочь изо всех сил, опасаясь, как бы Вольтер не прихватил и ее. Позади этой группы – двое мужчин, которые держатся за бока от смеха. В глубине виднеется замок, а на балконе этого замка – женщина, похожая, по мнению любителей глупых шуток, на мадам Дени[5]. Эта женщина рассматривает величественное зрелище в подзорную трубу По другую сторону от кобылы – селянка рядом с мужем, с младенцем на руках, мирно наблюдают [это] величественное зрелище. Последняя идея, глубокая и в то же время тонкая, делает картину особенно прекрасной: она смягчает все остальное, что могло бы показаться слишком нескромным. Подобной идеей не пренебрег бы и наш Грёз. Этот Гюбер-человек гениальный, наделенный уникальным талантом. Он может смело сказать и Вольтеру, и Грёзу, и всем художникам мира: «Я тоже художник»[6].
Мари Луиза Дени (1712–1790), урожденная Миньо, племянница и сожительница Вольтера.
Считается, что эти слова произнес Корреджо при виде картины Рафаэля.
