дочери все-таки повезло с женихом. Она заставила себя слегка улыбнуться, чтобы не обижать его, отняла руку и сказала:
– Вы очень любезны, монсеньор.
– Эта свадебная трапеза вовсе не плоха, мадам, – произнесла Изабелла, пытаясь подражать в доброте своему мужу, хотя и подумала, что ее мать глупа и слаба. – Хлеб только что из печи и еще не остыл, а сегодня утром начали новый круг сыра.
– Ох, Белли! – воскликнула Алетта таким тоном, которым говорила только со своей дочерью.
Хью встал из-за стола и сказал своей молодой жене:
– Я надеюсь, ты поедешь со мной после завтрака, красавица моя. Надо выяснить, какие поля следует оставить под паром этой весной. Да и Великий пост не за горами. Кто будет поставлять нам рыбу? Ведь наши сельчане не вылавливают столько рыбы, чтобы хватило на всех, верно?
– Сначала отец Бернард должен написать документ, – сказала Изабелла, – а потом ты подпишешь его, господин мой муж.
– Договорились! – ответил Хью и велел принести священнику пергамент, перо и чернила.
Поскольку для того, чтобы разыскать все эти предметы, потребовалось несколько минут, слуги успели убрать со стола остатки завтрака, сложив недоеденный хлеб и сыр в корзину, предназначавшуюся для бедняков, – так было заведено в Лэнгстоне с давних пор. Наконец перед священником положили чистый пергамент, и он обмакнул в чернильницу свежезаточенное перо.
– Скажи ему, что бы ты хотела записать, госпожа жена моя, – предложил Изабелле хозяин Лэнгстона.
Изабелла задумалась на мгновение и начала:
– «Я, Хью Фоконье, лорд Лэнгстонского замка…»
Отец Бернард быстро записывал.
– «…клянусь именем Господа нашего Иисуса и Его Пресвятой Благословенной Матерью Марией в том, что буду обращаться с моей супругой, Изабеллой Лэнгстонской, с уважением и почтением».
Рука священника приостановилась, но, не услышав никаких протестов от Хью, он продолжал писать под диктовку Изабеллы:
– «Я не буду бить мою жену и оскорблять ее грубыми словами».
Алетта де Манвиль задохнулась от ужаса, услышав такие дерзкие слова. Она была уверена, что ее зять тут же прервет девушку, но этого не произошло.
– «В мое отсутствие моя супруга будет полностью распоряжаться Лэнгстоном и его жителями, ибо я считаю ее своей ровней».
Алетта слабо вскрикнула и упала на стул, держась рукой за сердце. «О господи!» – прошептала она, и сердце ее бешено забилось от страха: она ожидала, что Хью Фоконье придет в законную ярость, услышав такое требование.
– Это все, господин мой муж, – спокойно сказала Белли.
– Рольф, отец Бернард, вы оба – свидетели составления этого документа, – сказал Хью и наклонился, чтобы поставить свою подпись. Потом свернул пергамент в трубку и вручил его Изабелле. – Твой первый свадебный подарок, – сказал он, слегка улыбнувшись. – Видишь,
