никаких возражений на этот счет; я уже высказал ему свое восхищение вами. Я докажу вам, милая Алетта, что не все мужчины грубы и жестоки. Вы станете моей женой, и выше моей любви к вам будут стоять только преданность Хью Фоконье и королю Генриху. Что вы на это скажете? – Взгляд Рольфа был теплым, голос – твердым и решительным.
– Я скажу, что вы сошли с ума, Рольф де Брияр, – ответила Алетта. – Я уже сказала, что ни за что не лягу в постель с мужчиной. Не хочу зависеть от вашей милости, как прежде зависела от милости Роберта де Манвиля!
– По-моему, миледи Изабелла пошла не в отца, а в мать, – поддразнил Рольф Алетту. – У вас самые соблазнительные на свете губки, моя милая.
Изумленная Алетта вспыхнула, резко вскочила и выбежала из зала в свою относительно безопасную спальню. Что бы там ни говорил о себе Рольф де Брияр, он все же чересчур дерзок. Однако его слова почему-то тронули ее. Еще ни один мужчина не говорил с ней подобным образом. Не говорил, само собой, и покойный муж. Может быть, это и есть то, что ее кузины называли ухаживанием? Ее разговоры с Робертом были по преимуществу односторонними. Роберт говорил, чего от нее хочет. Алетта повиновалась. Роберт осуждал ее за какой-либо проступок, настоящий или вымышленный. Алетта приниженно просила прощения за все, чем он был недоволен.
Ни разу за все годы супружеской жизни Роберт де Манвиль не сказал, что любит ее, что ценит, что она доставила ему удовольствие. Когда родилась Изабелла, Роберт пришел в ярость из-за того, что Алетта родила ему дочку, а не еще одного сына. Он даже не возблагодарил Господа и Пресвятую Богоматерь за то, что Алетта благополучно миновала опасности родов, или за то, что девочка родилась здоровой и крепкой.
Сыновья Роберта были немногим лучше своего отца. Старший, Уильям, казалось, считал Алетту каким-то образом ответственной за смерть его матери, хотя до свадьбы Алетта не была знакома с де Манвилями. Уильяму было восемь лет, когда его мать умерла от трудных родов; третий сын Роберта, родившийся мертвым и похороненный вместе с матерью, стал постоянной темой упреков, которыми Роберт осыпал Алетту. Сибилла знала свои обязанности; Уильям был любимцем своей покойной матери; Алетта понимала, что не сможет заменить Сибиллу в сердце ее сына, но надеялась по крайней мере стать для него доброй мачехой. Но Уильям не допускал этого, а ужасная старуха, нянька Уильяма, а до того – его матери, поощряла в мальчике грубость, дурное поведение и открытую вражду к Алетте.
С Ричардом, младшим пасынком, дела обстояли лишь ненамного легче. Он был вторым сыном Сибиллы, и ему прежде уделяли гораздо меньше внимания, чем Уильяму. Ричарду нравились заботы Алетты: в пятилетнем возрасте дети еще нуждаются в материнской ласке. Но несчастный ребенок буквально разрывался между добросердечной мачехой и своим старшим братом, которому он все время старался угодить. В результате он стал вести себя почти так же, как Уильям. В четырнадцать лет Уильям вернулся в Нормандию, чтобы присматривать за поместьем, которое в конце концов должно было перейти в его руки.
