что ты потеряла подругу, – произнес знакомый голос.
Это была та старшеклассница – Эмири. Она говорила спокойно, не пытаясь утешить или выказать сочувствие, и только это отсутствие жалости помешало мне тут же прогнать ее.
– Уверена, они еще получат по заслугам, – со стальной убежденностью добавила она.
Я не ответила, лишь качнула головой, откинулась на стену здания и вытянула ноги – от сидения в одной позе они затекли, а спина заболела. Эмири сидела рядом, задумчиво водя кончиком сломанного ногтя по асфальту.
– Тора не виноват в том, что случилось с Кадзуо, – вынуждена была признать я. – Он лишь насмехался над смертью Кадзуо, но ответственность лежала на других. Неизвестно на ком. Тора приложил руку к смерти Огавы, но у Кадзуо просто не было шанса и спастись самому, и не дать умереть мне.
Почему он сделал это? Почему выбрал меня?
– Ты не должна отталкивать союзников из-за их слов, – спокойно заметила Эмири. – Понимаю, Кадзуо был твоим другом…
– Мы не были друзьями, – перебила я.
– Ладно, вы доверяли друг другу?
– Я не доверяла ему, – мрачно бросила я.
Эмири приподняла бровь:
– В любом случае я понимаю, что увидеть смерть того, кого ты хорошо знаешь…
– Я не знала о нем ничего! – Мой голос прозвучал слишком громко и резко.
Эмири задумчиво посмотрела на меня, и на ее лице не было и намека на обиду из-за моей грубости.
– Тогда почему его смерть так тронула тебя? Смерть – это, конечно, страшно, но твоя реакция отличалась от реакции на проигрыш других участников.
В голосе Эмири прозвучал искренний интерес. Я хмуро посмотрела на нее, давая понять, что не собираюсь утолять это странное любопытство.
Но на самом деле… я и сама не знала. Это было иррационально. Нелогично. Внезапно. Как бы я отреагировала на смерть Йоко? Ощутила бы подобную боль? Смерть Ивасаки точно не стала бы для меня таким сильным ударом, то же касалось и смерти Араи, как бы цинично это ни звучало. Я почти не знала Кадзуо, но остальных я знала еще меньше.
«Еще один долг».
Я зажмурилась.
– «Иным людям и семи лет не хватит, чтобы хоть сколько-нибудь понять друг друга, иным же и семи дней более чем достаточно»[1], – внезапно проговорила Эмири. – Не надо мучить себя, пытаясь найти ответ.
Я косо глянула на Эмири. Она словно поняла, о чем я размышляла, и мне это не очень понравилось. Но Эмири не смутил мой мрачный взгляд, и она продолжила разглядывать улицу, непринужденно покачивая носком вытянутой ноги.
В голове вновь всплыли слова Араи: «Поверь мне, спасение Кадзуо не стоило твоей жертвы».
Я не считала, что жизнь Кадзуо была ценнее моей, я не собиралась жертвовать собой. Но слова Араи казались… странными. Неправильными. Я не могла описать своих ощущений. Что конкретно имел в виду оммёдзи?
Я
Цитата из романа Джейн Остин «Чувство и чувствительность» (пер. И. Гуровой).
