круга лиц.
И вдруг свободный доступ к публичному авторству получили 2 миллиарда человек, подключенных к интернету. Мгновенно, – в десять раз больше, чем за всю историю. Суть даже не в цифрах, а в этой внезапности роста.
Возможно, именно этот скачок авторства (точнее, технического публикаторства), направляет все тенденции, которые мы обычно пытаемся уловить и проанализировать в связи с появлением интернета. Потому что иные процессы, в том числе развитие технологий, все-таки носят поступательный характер. Взрыв авторства – вот настоящая точка запуска всех прочих преобразований, причем не только в массовых коммуникациях, но и в культуре.
Освобождение текста
Мы можем найти в человеческой истории аналогичные периоды, связанные с взрывным освобождением текста.
Первое освобождение текста – создание курсивного и потом демотического письма в Древнем Египте. Это было освобождение письма. Письмо стало доступно за пределами дворцов и храмов. В результате они утратили монополию на производство информации. Процесс шел несколько столетий и привел к крушению царств. Следом выросли новые цивилизации, вооруженные уже фонетическим письмом: Греция захватила умы, а Рим – земли.
Второе освобождение текста связано с Гутенбергом. Тиражирование удешевило книги, дало простым людям доступ к Библии. Это было освобождение чтения. Началась Реформация, последовали религиозные войны и политические революции. Изобретение Гутенберга срубало головы монархам, перекроило карту мира, разработало вакцины, вывело человечество в космос. Возникли современные общество и экономика.
Сегодня мы переживаем третье освобождение текста – освобождение авторства.
Если исторические аналогии верны, то масштаб ожидающих нас катаклизмов тоже сопоставим. Власть старых авторитетов (духовенства, государства) всегда рушилась вместе с утратой сакральной монополии на информацию. Следом разрушался общественный, политический, экономический уклад. Освобождение текста каждый раз заставляет общество сбрасывать старую форму, как змея кожу.
Освобождение атомарного мнения
Восемьдесят лет назад Ортега-и-Гассет выдвинул в «Восстании масс» тезис о том, что XIX век дал «массовому человеку» не просто благополучие, но представление о благополучии, как о стандарте жизни. Это был крутой перелом, потому что простой человек вдруг обрел право требовать благополучия, которое в средние века даже для знати не было гарантированным. У «массового человека» появилось ощущение надежности мира и личной независимости. Последовали «беспрепятственный рост жизненных запросов и, следовательно, безудержная экспансия собственной натуры». Возник феномен избалованности: «Ребенок в такой обстановке лишается понятий о своих пределах». И, наконец, образовалось «…непреложное право на собственный взгляд без каких либо предварительных усилий его выработать». «Век самодовольных недорослей» – ставил диагноз Ортега-и-Гассет.
Что сказал
