что, теперь ещё по стопочке, чтоб не заржавело ничего, – сказал я, разливая следующую порцию и выпивая залпом, занюхав рукавом.– Чтоб не заржавело, – ухмыльнулся Петрович и залпом выпил настойку, очень крепкую по ощущениям и с трудом сдержался, но занюхал рукавом, как и я.
– Ха-а, пусть не заржавеет у вас! – веселясь, сказала Вика и залпом выпила стопку, после чего у неё глаза расширились, и она схватила кружку пива, выпила половину, запив обжигающий напиток.
– А твоя знает толк в выпивке, – ухмыльнулся хозяин таверны и, взяв свою кружку, сделал три больших глотка.
– А то, наш человек, видел бы ты, как она белок гоняет, а от волков бегает, одно загляденье, особенно когда через поваленные деревья перепрыгивает. Знаешь, как у неё спереди всё подпрыгивает? Одно загляденье! – заплетающимся голосом ответил я.
– Это когда я от волков убегала? – возмутилась Вика, у которой уже расширились зрачки от выпитого, ведь пили мы на голодный желудок, да ещё и после бессонной ночи.
– Это когда мы встретились, забыла уже?
– Я их тогда к тебе заманивала, и вообще нечего было пялиться на меня. Не мог раньше вмешаться? Бедная, беззащитная девушка бегала по лесу, а этот прохиндей, пялился на мои… На мои…
– Большие глаза! – подсказал я.
– Большие глаза? – не сразу поняла, о чём я говорю, а Петрович заржал, оценив шутку.
– Ага, третьего размера, – смеясь, добавил я.
– Ах, ты, пошляк, да я тебя за это…
– Накажешь меня, два, нет. Три раза, – смеясь, ответил я.
– Накажешь? – не понимая, спросила напарница, наморщив лоб.
– Ага, ночью, когда никто не видит, – заржав, добавил Петрович, хватаясь за живот.
Ну и примерно на этом моменте, когда нам принесли ещё пива и настойки, у меня случился провал в памяти.
Очнулся, в полной темноте, вокруг холодно до невозможности, а тело просто окоченело, так что меня била мелкая дрожь. Попробовав пошевелиться, получил удар по голове, а затем много мелких молоточков застучали по темечку, перед глазами появились звёздочки, а меня затошнило. Однако это был не удар, а так сказались мои движения, отдавшиеся в голове.
– О-ох, где же я? – тихо произнёс я, очень медленно пытаясь сесть.
На мои движения откуда-то сверху послышался шум, и ударил луч яркого света, отозвавшийся болью в глазах и в голове.
– Что же вы творите, черти? – выругался я.
– Очнулся? Ну, вылазь тогда, – послышался знакомый голос.
– Прохор? – удивился я, – А ты откуда тут? Да, и где это тут? – спросил я, ничего не понимая.
– В холодной тебя положили, чтобы не помер, а то буянить начал, еле утихомирили тебя. Ох и навёл ты шума, но быстро ещё отошёл, раньше остальных, – сказал Прохор.
Я, медленно ступая, пошёл на свет и упёрся в лестницу, на которую и забрался, щурясь от яркого света.
Очутился в пустой комнате, где, кроме
