картошечка сварилась. Он обернул её своим шерстяным шарфом, вручил мне, и я стала греть нос. Меня глубоко тронула его забота обо мне.
Хемиш закончил своё мельтешение по квартире и сел рядом со мной на диван. Его рубашка подчёркивала стройную фигуру, а глаза сейчас казались чуть зеленоватыми. Моё сердце застучало от его близости.
– Чем хочешь заняться сейчас? – спросил он и посмотрел в окно.
– Может, книгу дочитаю, – я взяла «Айвенго». – Мне не хочется мешать тебе. Ты видно отложил свои обычные занятия ради меня.
– Сегодня я могу себе это позволить. Хочешь сходить прогуляться?
– Нет, только не это, – живо возразила я.
Я не желала больше сталкиваться с теми вещами, что могли причинить мне душевную боль.
– Тебе не следует цепляться за прошлое, Агнес.
Любые его советы были мудры и деликатны, но я не желала к ним прислушиваться.
– А что в той комнате? – я указала на дверь, за которой ещё не была.
– Всякое барахло, как в чулане. Коробки, старые вещи, рояль, доставшийся мне от прежних хозяев.
– Рояль? – оживилась я. – Ты играешь?
– Нет, я далёк от музыки. Меня занимают точные науки. А ты?
– Конечно. Игра на фортепиано входила в моё обучение. Я могу посмотреть? Обожаю музыку.
Хемиш кивнул.
Я открыла желанную дверь и среди всякого хлама и свёрнутого постельного белья заметила небольшой кабинетный чёрный рояль германской фирмы. Следовательно, его приобрели ещё до войны. Я откинула крышку и прошлась по клавишам.
– Идеальный звук, – прошептала я.
Не знаю, сколько он простоял здесь, но струны ничуть не расстроились. Звук был сочный, бархатный, а биение между двумя клавишами звучало в унисон и гармонично. Я подтащила старый пуфик, уселась поудобнее и заиграла. Я достаточно неплохо знала наизусть несколько произведений, но этого было недостаточно для продолжительной игры.
– Ты играешь очень хорошо. Ты могла бы работать в каком-нибудь ресторане и зарабатывать неплохие деньги, если не можешь танцевать. Ты не думала об этом прежде?
Хемиш застрял в дверях, а я обернулась к нему, закрыв крышку.
– Нет. Музыка всегда со мной с детства, но я никогда не хотела сделать её своей профессией. Я всегда грезила танцами. К тому же было бы неприлично работать в каком-нибудь кафе-шантане.
– Лучше с моста прыгать, так ведь? – хмыкнул он.
– Никогда больше не напоминай мне об этом. Я сожалею о дурном поступке, – буркнула я, собираясь выйти, но остановившись напротив своего друга, не в силах оторвать от него своего взора.
– Почему ты так смотришь? Прости, если сказал что-то не то. Иногда я не в силах терпеть человеческую слабость.
Я пропустила его намёк мимо ушей. Неужели он не видит, что симпатичен мне, не говоря уж о любви?
– Всё, что мне дорого, никогда не станет для меня доступным, – вздохнула я, проходя мимо него.
– Борись,
