друга большие. Daumenfinger. Если он этого не делал, то брал белый платок из нагрудного кармана и вытирал им и без того сухой лоб.
Альберт Рудольфович мужчина с приличным весом, щёки его выпирают, второй подбородок трясётся, когда он не занят ни своими большими пальцами, ни платком – в промежутке между ними, пока руки снова не будут сцеплены в замок для того, чтобы ощутить почву под ногами, хотя та была – мягкий ковёр и кресло. Но, возможно, именно шаткость и податливость офисного сидения на колёсиках смущали самоощущения Альберта Рудольфовича, которому для полной уверенности нужно было встать на ноги, выйти из кабинета, школы, уйти подальше, встать на заложенный несколько лет назад асфальт и вздохнуть.
Его ментальное положение неустойчиво, он из последних сил держит себя в руках, пытаясь оставить на лице высокомерное равнодушие, которое покажет, что ничего не случилось, всё в полном порядке, виноватых и умерших нет. Все живы. Все здоровы. Он повторял это мантрой, но сама мантра знала, что он врёт, не верит и поэтому не оседала в его сердце спокойствием. Наоборот, она указывала на просчёты системы и выполняла обратную функцию – повышала уровень его тревожности, который, как заметил Герман, возрастал с каждой минутой его пребывания в директорском кабинете.
– Итак, Герман Павлович… не буду скрывать и спрошу открыто: вы понимаете, почему открылась вакансия?
– Да, конечно. Я читал новости, следил даже за ними. То есть начал следить, когда заголовки статей заговорили о «закономерности».
– Именно, «закономерность»…
Альберт Рудольфович опустил голову и перестал вертеть пальцами, сжал губы и неуверенно решил задать ещё один вопрос:
– И вас всё устраивает?
– Вы предлагаете работу, я предлагаю вам свой человеческий ресурс.
– Но вы ведь понимаете, – директор вздёрнул голову, – это уже не просто работа школьного психолога!
– Да, похоже на работу экстренной психологической помощи, и я это прекрасно осознаю. – Герман сверкнул своими зелёными глазами. – Почему вы меня отговариваете? Не хотите терять ещё одного психолога или боитесь, что на вас ещё «званий» навешают?
Званий у школы за последние три месяца прибавилось, и СМИ активно ищут повод добавить новое, как некто ещё ищет возможность добавить жертв в список.
С начала учебного года четыре ученика покончили жизнь самоубийством. Первое произошло в конце сентября: семнадцатилетний Артём Море повесился в собственной комнате на ручке шкафа. Изучение истории его браузера показало, что перед смертью он посещал сайты суицидологии, оттуда и узнал, что повеситься можно не только повиснув на перекладине. О его самоубийстве никто не говорил, потому что это казалось случайным стечением обстоятельств. Было что-то, что его беспокоило, и это довело. Класс погоревал, но со временем тема остыла.
Второй была Копейкина Анжела, пятнадцати лет. В середине октября. Именно со второго самоубийства СМИ начали шевелиться. Кто-то оговорился, что ведь недавно, вот только что буквально, кое-кто уже умер. Из этой же школы. Совпадение? Бывают ли такие совпадения? Никто верить не хотел, и на школу начали давить, появилось первое прозвище: «Рассадник травм». Травм, которые доводят детей до смерти.
Альберт Рудольфович говорил, что школа не имеет к смертям отношения, и дело бы заглохло, если бы в конце ноября не стало известно, что Мельник Саша – отличник и гордость школы, ушёл из жизни. Родители первое время скрывали его смерть, не рассказали, что их сын отравился бытовой химией, а как рассказали… так и привлекли всеобщее внимание. Связь казалась нерушимой: мальчик-отличник так старался быть хорошим, «отличным», что это его и довело, а учителя только поддерживая его позицию, заставляя быть на первых местах в конкурсах и олимпиадах.
Закрепила дурную репутацию последняя смерть Лизы Гордиенко на зимних каникулах, когда она отдыхала с родителями в Египте. Осталась одна в гостиничном номере и наглоталась обезболивающих. Умерла, задохнувшись собственной рвотой. Родители и не предполагали, что возвращаться в Россию им придётся с телом собственной дочери.
Именно они привлекли большее внимание СМИ к проблеме суицидов учеников одной и той же школы. Такими совпадения не бывают. Все подумали именно так, и начались гонения в информационном пространстве, окрестившую школу оплотом абьюза, травматизации, сборищем некомпетентных идиотов, которые не умеют учить детей и лучшее их место за её пределами. В сети были ролики, как учительница кричит на ученика, как дети и взрослые препираются, как взрослые говорят, что таких тупых поискать надо, позже подключились и ролики-разоблачения, которые копали под учителей, завучей, самого Альберта Рудольфовича, брали интервью у учеников, которых буквально выхватывали на улице возле школы. Таких «отбитых» на территорию не пускали, выпроваживали, стоило только увидеть, что у них есть камера или телефон направлен своими тремя глазами ровно в человеческие глаза. В сети достаточно видео,
