мужа, осталось для всех загадкой.
Отправляться в дорогу одной, ей, по всей видимости, не хотелось и она предложила ближайшим своим приятелям Ивану Семеновичу и Настасье Петровне ехать заграницу вместе.
Иван Семенович Проживалов имел небольшой, но вполне солидный и ухоженный дом на соседней улице. Как и Софья Васильевна он уже долгое время был вдовцом, детей у него не было. В свои пятьдесят с небольшим лет он был вполне энергичен и даже делал по утрам гимнастические упражнения. Жизнь его шла в размеренном темпе, как точные часы. Изменить этот привычный ход жизни, отправившись заграницу, было для него нелегко, однако ж он не сомневаясь ни минуты принял предложение Софьи Васильевны. Многие в городе считали, что с вдовой Морель его связывает не только любовь к карточным играм, но и нечто большее. Так или иначе, он стал спешно готовиться к поездке, улаживая все незавершенные свои дела.
Настасья Петровна, же по началу, отказалась. Она совсем не любила путешествий и давно уже не покидала родного города. Однако муж её, известный нам уже городской лекарь Федор Лукич смог убедить Настасью Петровну, что поездка на морской берег и ей принесет большую пользу.
– Тебе непременно стоит поехать, душа моя. – Говорил он, когда они сидели дома в гостиной и пили заваренный на травах чай – Ты же видишь, что я всё равно целыми днями хлопочу по больничным делам, а тебе хоть воздуха свежего глоток!
– Ох, не знаю Федя, шибко далеко и хлопотно… – отвечала Настасья Петровна, сделав глоток горячего чаю и вслушиваясь в такой привычный и уютный бой старых часов, висевших на стене.
Федор Лукич и правда в последние годы отдавал лекарскому делу очень много своих сил и времени. Частенько он задерживался в больнице до позднего часу и не всегда даже мог приехать домой обедать. Однако ж о жене своей он, по всей видимости, заботился много более, чем о себе и, несмотря на нежелание обоих расставаться, все-таки убедил её в полезности путешествия. По такому случаю Федор Лукич даже нашел-таки возможность и лично приобрел для жены новые кожаные саквояжи, окончательно одержав верх над её нерешительностью. Когда однако, все приготовления были завершены и пришло наконец время прощаться, слезы навернулись в глазах лекаря. По всему видно было, что предстоящая разлука печалит его до крайности.
Так или иначе, буквально в одну неделю, сборы были окончены и все трое благополучно отбыли заграницу. Отъезд Софьи Васильевны, конечно, не стал для города примечательным событием. Разве что промелькнули в разговорах догадки о причинах поездки. Пустые пересуды эти разделялись на два вида слухов. По одним – вдова неизлечимо больна и её последний шанс это французские врачи. По другим – дела на заграничном предприятии решительно плохи и требуют немедленного её личного присутствия. Впрочем, продолжения эти домыслы не получили и через короткое время уже никто об этом не вспоминал.
Большой дом опустел. Николай остался за хозяина, с сестрой все
