пытаться напрягать глаза и снова уткнулась в книгу.
Рыжая еще совсем немного понаблюдала за мальчишкой, зацепилась взглядом за человека в тени, с которым он разговаривал, но, не заметив ничего подозрительного, тоже вернулась к чтению.
Совсем скоро за плотными покрывалами на окнах солнце исчезло, и в зале библиотеки стало совсем темно. Обе девушки выглядели чересчур уставшими и замученными, перечитав кипу книг и всякой иноязычной чуши. Агнеша была очень расстроена, что выудить ничего полезного не удалось, и ей хотелось продолжать. Но рана на груди совсем разнылась и горела, не давая покоя и умиротворенного чтения, поэтому пришлось идти в покои, которые ей выделила Княгиня.
Перед сном Греза проведала Рыжую. Обновила ей мази и повязки, принесла макового молока, чтобы облегчить страдания, от которого Агнеша все так же отказалась, и лекарь покинула покои. Растянувшись на мягких перинах, наслаждаясь наконец-то заслуженным спокойным отдыхом, она уснула в обнимку с подушкой.
Утром ее разбудила Греза, она сменила ей мази и повязки, долго жаловалась на то, что своей кровью Агнеша замарала простыни, а потом оставила ей чистую одежду и вышла. Завтрак принесли в комнату, Рыжая от удовольствия облизывала пальцы и тарелки, наслаждаясь пряной пищей и изысканными винами. Она не была уверена, что в скором времени сможет так сытно и вкусно питаться, поэтому наслаждалась едой до последней крошки.
Покинув комнату, все еще с тростью, борясь с нестерпимым жжением, которое мазь охладила совсем ненадолго, она заковыляла к выходу из дворца. По пути ее встретили Вук с Казимирой, последняя взяла ее под руку и помогла идти дальше. Агнеша краем глаза заметила, что Вук легонько пальцами касается бедра ведьмы, но решила не паясничать и не портить трогательный момент.
Толстый стоял около повозки с кучером, видимо, Княгиня согласилась выделить ему такое в качестве дополнительной награды, все-таки брюхо у него все еще было покрыто не зарубцевавшимся огромным шрамом. Который наверняка мог порваться от непрестанной езды на лошади или любых других физических нагрузок.
– Че морды такие кислые, будто вам в брагу нассали, – Толстый зашелся хохотом, при виде товарищей, – я ж не умирать еду, свидимся еще обязательно.
Агнеша первой попала в его медвежьи объятия и запищала от боли, когда он со всей силы прижал ее к своему животу.
– Сука! Щас кто-то из нас точно порвется! Пусти! – Визжала она, но Толстый продолжал хохотать и тискать ее, не обращая внимания.
Когда он все же выпустил ее из своего капкана, рубашка на груди у Рыжей вся пропиталась кровью. Казимира стала недовольно кудахтать, но увидев чересчур грустное и виноватое лицо Толстого умолкла.
– Прости, Сивоша, просто я за нее сильно переживаю, не хотела тебя так обидеть, – она похлопала его по плечу и заглянула в глаза, – не теряйся, ладно? Времена нынче неспокойные для Ерсаков, беречь себя надо.
– Твоя
