свои горести и заботы. В точности по Маяковскому: ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское…
– Для веселия планета наша мало оборудована, – продолжил он поэтический ряд, – надо вырвать радость у грядущих дней. Полячонок, ты же в выходные не работаешь?
Она покачала головой.
– Так может быть, поедем куда-нибудь, отдохнем? – Он нежно провел ладонью по ее бедру. – Хочешь, я домик сниму на заливе?
Полина решительно убрала его руку:
– Руслан, мы обсуждали это тысячу раз.
– Слушай, ты прямо как будто из девятнадцатого века появилась…
– Хоть из мезозоя, – отрезала Полина, – смысл один. Если ты хочешь быть со мной всю жизнь, то с удовольствием заявишь об этом, как говорится, перед Богом и людьми. А если не хочешь, то с какой стати я должна отдавать единственное сокровище бедной девушки ради твоего минутного удовольствия?
Руслан кисло улыбнулся. Все верно. Логика безупречная.
– Ты мне не доверяешь?
– Доверяю, – усмехнулась она. – поэтому и прошу подождать до свадьбы.
– Полина, но после смерти Оли прошло совсем мало времени, жениться сейчас просто неприлично.
– Разгульный отдых тогда еще неприличнее.
Волчеткин вздохнул. Все-таки Полина много моложе его, и это чувствуется. Они с Ингой плоды еще советского воспитания, и хоть были совсем маленькими, когда Союз развалился, успели еще впитать это безнадежное «я – последняя буква алфавита», произносимое безапелляционным тоном по любому поводу, причем зачастую говорилось это бескорыстно, с самыми добрыми намерениями, в святой уверенности, что сделают добро ребенку, если приучат его игнорировать собственные интересы.
А Полина росла уже совсем в другой среде и с младенчества знала, что никто не позаботится о тебе лучше, чем ты сам.
Наверное, это правильно, потому что если ты не умеешь отстаивать то, что важно лично для тебя, не сумеешь защитить и других. Но почему-то Руслана тошнило от этой расчетливой добродетели, и он медлил с официальным предложением.
Полина со своей прямолинейной житейской логикой считала, что раз поставила ему условие: или свадьба, или ничего и он до сих пор ухаживает за ней, то по умолчанию выбрал свадьбу. И очень часто бывали такие ночи, когда он решался, говорил себе: хватит тянуть! Из таких девушек, которые знают, чего хотят, получаются лучшие жены и матери!
Но потом приходил на работу и невольно смотрел на Полину глазами Анны Спиридоновны. Мать не примет ее, это ясно. Трудно сказать, как она поведет себя, вероятнее всего, будет терпеть, но в душе не примет. Полина же терпеть не станет! Если красивая женщина смогла сохранить девственность до двадцати семи лет, значит, ей сам черт не брат.
А вот с Ингой мама, пожалуй, сразу нашла бы общий язык… Руслан вздохнул. Он думал, что нанесенный Ингой удар смягчит угрызения совести, но ничего
