хлебной отправляемся домой по улице Зевина мимо пыльных витрин парикмахерской. Женщины с фольгой в волосах лениво вращаются в креслах, листают журналы, как в замедленном кадре. Фен-колпак прячет половину головы очень пожилой женщины, но и этого вполне достаточно, чтобы разглядеть каменное выражение ее лица. Мне кажется, что металлические бигуди, уложенные рядами, гораздо больше идут старушке, чем воздушные кудряшки.
В центре зала, расчесывая пушащиеся от осветления волосы клиентки, травит свои вечные байки про мужа парикмахерша Валя.
Глядя на парикмахершу, я вскипаю волной злости, хоть и не подаю вида. В прошлый раз, когда мама привела меня сюда постричься, Валя неожиданно прошлась машинкой по моим светлым каштановым волосикам. Заманили обманом и сотворили невесть что по своему разумению. А как же я? Как насчет моего мнения? Это же моя голова!
Беззаконие возмутило до глубины души, но участники преступного сговора лишь посмеивались да убеждали меня сдаться и что «будет красиво». Невзирая на арию дикой кошки, через десять минут из зеркала на меня смотрела обритая наголо девочка в красных сережках. Унижение, растерянность, гнев и планы отомстить, хотя пока непонятно как. Правда, мама немного реабилитировала себя хорошей порцией мороженого, но доверие было потеряно и вывод сделан: в любой момент от взрослых можно ожидать как подарка, так и подвоха.
Проскользнув с улицы Зевина по булыжной мостовой внутрь, мы оказываемся под защитой крепостных стен. Ичеришехер – старый город, внутренний город, вывешивает балконы над проспектом Нефтяников, аристократически улыбается фасадами старинных зданий, зазывает змейками узких проходов. Аптека, хлебная, парикмахерская, книжный – цивилизованные лица домов, спины которых прячут внутренний город и, продолжаясь в крепостные стены, образуют единый хребет.
Город в городе. Незнакомцев узкие улочки, петляя и кружа, заводят в бесконечные тупички. Своих же улицы подхватывают, несут легкими ручейками на пригорок Губернаторского сада, к метро «Баксовет», сбегают вниз к садику Сабира, площади Молодежи с одной и к Дому медработников и полыхающему зеленым бульвару с другой стороны.
Как бы ни кружил город, но рано или поздно выводил каждого к Девичьей башне – сердцу своему, не прячущемуся за крепостной стеной и развернутому в море.
Город глубоких дворов-колодцев, город бельевых веревок, натянутых чуть ли не по вертикали. Город довольных кошек, разноцветными пятнами липнущих к стенам старых домов. Город, где всякий камень сам по себе музей, история и загадка, а каждый пятачок – жизнь, происходящая прямо сейчас.
Город внутри крепостной стены бережет, защищает, но оставляет на связи со всем миром – все ворота открыты. Пара минут – и ты в центре современного Баку. Но сам Ичеришехер вечно остается особенным, полным тайны.
«А, ну вы ичеришехерли, вы «крепостные»!» – посмеиваются папины друзья, ведь этим все сказано. Считается, что выходцы из крепости – правдолюбы и драчуны, а мне кажется, что вдобавок
