елефонной трубке звучал кокетливо. – Я тебе звоню по вопросу личному, можно сказать, интимному.
– Кто вы? – удивленно спросил Стас Федорчук. Он не помнил никакой Дианы. – И какие, елки-палки, сейчас могут быть интимные вопросы? Еще девяти дней после похорон Ксаны не прошло.
– Я Диана, а ты – убийца. Ты убил свою жену, и у меня есть все доказательства.
– Да пошла ты! – бизнесмен бросил трубку. Но его домашний телефон тут же зазвонил вновь. Федорчук слегка поколебался, но трубку все же поднял.
– Стас, ты меня не понял. – незнакомый голос звучал мягко, с такой доброй интонацией, что хотелось прослезиться от умиления. – Я не собираюсь тратить наше общее время, доказывая тебе, что это ты ее убил. А тебя прошу не трудиться, доказывая мне, что ты не виновен. Я уже сказала – у меня на руках серьезные улики. Если я передам их в полицию, тебя признает виновным любой суд, и не поможет никакой адвокат. Но я женщина добрая, и доводить дело до суда не хочу. Ты переведешь деньги на указанный мной счет, и я отдам все улики тебе.
– А, так ты шантажистка! – Стас Федорчук хрипло расхохотался. – Дудки, стерва, тут ты прокололась. Я невиновен, и свои улики можешь запихнуть себе в ж… Я ясно выражаюсь, или повторить для верности?
– Спасибо, я все поняла. – с чувством произнесла невидимая собеседница. – Увы, вы не джентльмен. Мне очень жаль, но теперь я просто вынуждена передать все улики в полицию.
– Мамочка, я сегодня была на собеседовании в редакции модного журнала «Ночной гламур»! – с трудом сдерживая ликование, с порога прокричала я. – Меня берут внештатницей! А если хорошо себя покажу, то через два месяца зачислят в штат.
– Что за журнал, Милена? – моя мама всю жизнь работала учительницей младших классов, и от великосветской жизни была бесконечно далека.
– «Ночной гламур» – по слогам проговорила я. – Он недавно создан, выходит раз в неделю, и пишет только о светской жизни – о ночных тусовках, модных приемах, театральных и галерейных показах… Интервью с интересными людьми печатает. Классная работа для выпускницы филфака, правда?
– А у нас есть модные приемы? – удивилась мама. – Ночные тусовки? В нашем тихом городке?
– У нас в городе есть обычные приемы, а модными они станут тогда, когда о них напишет журнал. – пояснила я. – Так что не исключено, что именно я стану законодательницей мод! Да не пугайся так, я шучу. Мода меня интересует слабо, сама знаешь. Но не в желтые же газетки же мне идти! В журнале наберусь опыта, потусуюсь с серьезными людьми, меня потом и в серьезную прессу возьмут. Или даже на телевидение!
– А в школе поработать не хочешь? – в очередной раз для проформы предложила мама. Этот разговор мы вели последние пару лет, и на положительный ответ она уже не рассчитывала.
– В твою школу я когда-нибудь приду директором! – торжественно пообещала я, и отправилась в свою комнату – подгонять нехитрый имидж вчерашней студентки к новой почетной должности.
К своему первому рабочему дню в самом модном городском глянцевом журнале я готовилась целую неделю. Конечно, у нас не Москва и даже не Питер, но этот журнал, похоже, даже не подозревал об этом прискорбном факте. Любую выставку картин художника-самоучки в журнале превращали в событие века. А уж если в наш провинциальный городок прибывали знаменитые певцы, горожане пребывали в полной уверенности, что все они стояли в очереди на интервью к журналистам «Ночного гламура».
Моя внешность, увы, не вполне соответствовала модельной. Никаких тебе 90-60-90, рост – метр с кепкой, фигура в форме песочных часов, а не модной лыжной палки, грудь маленькая, волосы – темно-серые… Правда, мама уверяла, что они каштановые, но я ей не верила. Но, поскольку с ростом и фигурой за несколько дней ничего сделать было нельзя, я решила начать с прически.
В самом дорогом городском салоне «Феникс» я села в кресло, придирчиво полистала каталоги и заказала короткую стрижку с рваными прядями и коричнево-шоколадный окрас волос, перемежающийся тоненькими золотистыми прядками. Мастерица долго осматривала мои волосы, шевеля их пальцами, затем недоверчиво спросила:
– Девушка, а вы что, до сих пор ни разу не красились?
– Нет, а что?
– Да это плохо… У вас свой цвет довольно темный, придется сильно осветлять…
– А я если бы их раньше красила, они стали бы светлее? – удивилась я.
Ничего не ответив, мастерица отправилась смешивать краски. За два часа я была окрашена, пострижена, и даже выпила чашечку кофе, наконец, парикмахерша – или в салоне их принято называть иначе? – высушила мои волосы чересчур горячим, на мой взгляд, феном, и я посмотрела в большое зеркало на свою голову. В первый момент мне показалось, что я вижу дурной
