напрягается, выделяя все острые углы и еще раз смотрюсь в зеркало исподлобья.
– Тебе придется ответить за эти слова, Мышонок, – адресую самому себе, тем временем думая о девушке-бармене.
Выхожу из душа и застываю на пороге. В комнате горит одна свеча, освещающая утонченную фигуру гостьи в черных брюках и облегающей майке того же цвета. Мама стоит у окна, сложив изящные руки на груди. Услышав шаги, она оборачивается, и ее вымученный взгляд голубых глаз не сулит ничего хорошего.
– Оденься, нам нужно поговорить! – коротко бросает приказ и вновь отворачивается.
Молча киваю, хоть она уже этого не видит и, достаю из шкафа черные джинсы, натягивая на себя. Футболку решаю пока не надевать, перекидывая через плечо. Подхожу ближе к маме, которая все это время терпеливо молчит, а мое предчувствие подсказывает, что разговор пойдет именно о вылазках к людям, ведь уверен, ей были известны каждая из них, просто мама молчала. Так какие обстоятельства заставили заговорить сейчас? Любопытство пересиливает, и я сажусь в кресло, ожидая, когда та повернется.
– Хэлл, ты больше не можешь выходить на поверхность! – звучит ее твердый и напряженный голос.
«Ну, вот, началось». Вздыхаю про себя. Когда-то мы уже вели подобную беседу, но тогда, по человеческим меркам, мне было от силы лет семь. Я скучал по слишком рано ушедшему от сердечного приступа дедушки и часто приходил на кладбище, где его похоронили. Часами мог сидеть у могилы и ругаться, жаловаться, смеяться, вспоминая истории, которые он рассказывал. Люди слишком недолговечны, смерть родного человека с тех пор служит для меня постоянным тому напоминанием. Сейчас миновало уже более девяноста лет, однако от всплывающих в голове кадров прошлого, связанных с ним, становится грустно. Тогда я не понимал, почему мама насильно не заставила дедушку присоединиться к нам, но в скором времени понял.
– Почему? – холодно интересуюсь я.
– Мир изменился, – мама подходит к креслу напротив, присаживаясь на краешек и, положив ногу на ногу, сплетает пальцы на колене. – Теперь на таких, как мы, ведется охота. Это небезопасно!
– Нас не так-то просто убить, – предъявляю вполне логичный довод.
Она склоняет голову набок и светлая, слегка вьющаяся прядь, выпадает из-за уха. Не знаю, какой была мама до того, как стала демоном, однако, склонен думать, перевоплощение мало что изменило в ней. Во время моего появления на свет, если вообще это можно так назвать, мощные потоки магии распространились по всему подземному миру, едва не убив маму, но каким-то образом, будучи еще малышом, я передал ей часть силы, сделав таким же созданием ада. Также эта волна породила новых демонов, почти сотни младенцев возникли, невесть откуда, в разных уголках преисподней.
– Так было раньше, но сейчас люди нашли такой способ.
Нахмурив брови, смотрю в ее голубые глаза, где вижу отражение себя.
– Что это значит? – напряженно уточняю я.
Мама
