этого, со сложенными на груди руками. Через несколько десятилетий ситуация не изменилась.
Карл Ясперс (из крупнейших экзистенциалистов) подсчитывает количество немцев, не причастных к нацизму, и не может насчитать более полумиллиона – это примерно 1,5 % совершеннолетних (Ясперс, «Куда движется ФРГ? Факты. Опасности. Шансы»). А безусловных противников нацизма ему удаётся насчитать лишь 0,015 % населения – 1 человек из 6700. Неудивительно, что Томас Манн настаивал на коллективной ответственности немцев за нацизм, не пожелав вернуться в послевоенную Германию.
Будущие красноармейцы делают вывод – произошла не официально заявленная денацификация, а «ренацификация». Царит «институциональный фашизм». К началу семидесятых они составляют досье на 364 000 безнаказанных гитлеровцев, зачастую крупных чиновников и персональных пенсионеров. (Военных преступников гораздо больше – в одних только СС и СА, признанных Нюрнбергским трибуналом преступными, состояло 4,5 млн человек.) Они ещё верят, что правительство не знает этого и примет меры.
(К 1980 г. перед судом предстало 4,2 % преступников, осуждены 1,7 %, почти все – на символические сроки. Серьёзно наказанных – менее 0,5 %.)
Антифашистской молодёжи ещё «не стало ясно, что ни ’’свобода, равенство, братство”, ни права человека, ни Устав ООН не составляют содержания этой демократии; что здесь ценится то, что всегда считалось признаком колониальной и империалистической эксплуатации Латинской Америки, Африки и Азии: дисциплина, подчинение и жестокость для угнетённых, для тех, кто встаёт по ту сторону, протестует, сопротивляется, ведёт антиимпериалистическую борьбу» (Майнхоф, «Концепция городской герильи», глава 3).
Реакция наступает по всем направлениям. «О захолустности свидетельствует и дисциплинарное взыскание в адрес депутата бундестага за то, что в его журнале публикуется статья, где автор сомневается в существовании геенны огненной. О захолустности говорит и запрет светского правительства критиковать папу римского». «Как же обычному потребителю газетной и телепродукции составить объективное представление о развитии мировой истории в атмосфере такого убогого провинциализма, среди этой затхлости, заплесневелости и вони?» (Майнхоф, «Захолустье – и мелкотравчатое к тому же»). Обсуждать нельзя не только вопрос о существовании «геенны огненной». В 1962‑м разоблачавший коррупцию министра обороны журнал «Шпигель» взят штурмом силовиками, и его издатель Рудольф Аугштайн провёл 3 месяца в тюрьме по обвинению в «государственной измене».
Вокруг вычисляющих военных преступников сплачиваются сотни студентов, главным образом из левых групп «Красных ячеек».
Круг чтения будущих красноармейцев – в первую очередь: Маркс, Маркузе, Ясперс, Фромм, Сартр, Вильгельм Райх, Энценсбергер, Че Гевара, Мао, затем: Ленин, Троцкий, Хоркхаймер, Адорно, Режи Дебре, Руди Дучке, Майнхоф, латиноамериканские теоретики герильи.
«Разрыв
