судебное разбирательство в разумные сроки или на освобождение до суда (пр. 38);
о) за исключением особых случаев, предусмотренных законом, и если судебный или иной орган не примет иного решения в интересах отправления правосудия, лицу, задержанному по уголовному обвинению, предоставляется возможность получить освобождение на период проведения суда на условиях, которые могут устанавливаться в соответствии с законом (пр. 39).
Как видим, перечень прав и гарантий по их реализации, изложенный в стандартах для лиц, подвергнутых задержанию либо заключению под стражу, весьма обширен, и многие из них нашли свое закрепление в уголовно-процессуальном законодательстве. Между тем, мы вынуждены не согласиться с мнением ряда процессуалистов, в частности Е.Б. Мизулиной75 и В.Н. Григорьевым76, относительно того, что в этом отношении Россию можно отнести к числу государств, отвечающих мировым стандартам, а «правила, например, касающиеся самого задержания, у нас далеко превосходят международные стандарты». Думается, что уровень правовой регламентации еще не означает соответствия отечественного законодательства смысловому содержанию указанных международных стандартов, раскрываемому, в частности, с учетом практики Европейского Суда по правам человека. Кроме того, не нашло своего закрепления в законодательстве положение 39 принципа «Свода принципов»77, предусматривающего в качестве общего правила необходимость освобождения лица, задержанного по уголовному обвинению, на период проведения суда на условиях, которые могут устанавливаться в соответствии с законом. Вместо данного правила действуют положения ст. 228 УПК, где в качестве одного из вопросов, подлежащего выяснению по поступившему в суд уголовному делу, рассматривается возможность отмены либо изменения избранной меры пресечения, что указывает на явно противоположенную указанным требованиям ситуацию.
Вместе с тем мы вынуждены констатировать и тот факт, что международные стандарты не могут в полной мере гарантировать выполнение предоставленного права на конфиденциальность встреч задержанного со своим защитником, ввиду наличия противоречивой смысловой конструкции существующего стандарта, изложенного в 18 принципе Свода принципов, где говорится о том, что данное право может быть ограниченно только в исключительных обстоятельствах, которые определяются законом или установленными в соответствии с законом правилами, когда, по мнению судебного или иного органа, это необходимо для поддержания безопасности и порядка. Подобное изложение материала предоставляет возможность согласно действующему законодательству проводить в данном случае, как указывает Ю.П. Гармаев78, мероприятия, носящие оперативно-розыскной характер, что, естественно, сводит на нет эффективность осуществления в рамках закона79 функции защиты, а также оказания защитником квалифицированной юридической помощи ввиду возникновения определенных затруднений в получении от клиента достоверной информации, что, на наш взгляд, не является приемлемым и требует введения категорического запрета на проведение
Мизулина, Е.Б. Новый порядок ареста и задержания соответствует Конституции РФ и международным правовым стандартам // Российская юстиция. 2002. № 6. С.14
Григорьев, В.Н. Задержание подозреваемого. М.: Учебно-консультационный центр «ЮрИнфоР». 1999. С. 542
Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 43/173 от 9 декабря 1988 года. Доступ из справочно-правовой системы «Консультант Плюс».
Гармаев, Ю.П. Пределы полномочий защитника в уголовном процессе и типичные правонарушения, допускаемые адвокатами: практический комментарий законодательства: монография. url: http://www.kalinovsky-k.narod.ru/b/garmaev0.htm.
Здесь специально не затрагивается вопрос, приобретающий на сегодняшний момент все более актуальный характер, а именно: моральный облик адвоката и строгое выполнение им предписаний законодательства, поэтому речь здесь идет об адвокате, рассматриваемом с идеально-правовой и нравственной позиции.
