так… – тяну со странной неловкостью. – Не особо круто, но мы с папой в детстве делали. Тебе нравится оригами?
– Нет, – по-странному жёстко отвечает Адам. – Что вы делали? – тут же требовательно.
Ладно… Не буду даже пытаться вникать в причинах чуть ли не агрессивного интереса к такой безобидной теме, как оригами.
Для нас с папой это, кстати, было своеобразным способом расслабления, успокоения нервной системы после какого-то её напряжения. Может, Адам подсознательно рассматривает подобные штучки с той же целью?
Ну вот… Решила же не вникать.
– Птичек в основном, – миролюбиво отвечаю, чуть напрягаясь, когда перехожу ватной палочкой к переносице Адама. Который, кстати, после моих слов о птичках хмурится так, будто я призналась чуть ли не в преступлении каком-то. – Ещё цветочки, – добавляю как можно более непринуждённо. – Могу научить, там легко.
Сама не знаю, к чему предлагаю последнее… Но в конце концов, не просто так ведь Адам спрашивает?
– Не стоит, – странно усмехается. Как будто с подтекстом каким-то.
Пожимаю плечами, пристальнее оглядывая его лицо. Вроде бы и вправду не особо пострадал. Круто всё-таки дерётся… Даже слишком.
Зачем-то решаю ещё немного пообрабатывать ту ссадину на скуле. Не то чтобы спокойнее, когда касаюсь Адама – совсем наоборот – но то самое окутывающее ощущение связи между нами того стоит. Может, это испытываю не только я?
Надо просто успокоить вдруг ускорившееся сердце и подобрать новую тему, раз та внезапная про оригами вроде как исчерпана.
– А ты близок со своими родителями? – нахожу, тем более что о своём папе упомянула.
– Их убили.
Застываю, не вникая даже в то, как пропитываю ватным диском ранку Адама. Просто ответ… Неожиданно слишком.
Причём уверенное «убили», а не «они умерли», например.
Я вот так внезапно приближаюсь к тому самому страшному прошлому, которое когда-то привело Адама в психологический центр папы?
– Мне очень жаль, – тихо говорю. Так мягко, что почти даже ласково. Сердце пропускает удар, когда Адам внимательным взглядом впивается мне в глаза. – Убийцу посадили? – допытываюсь, чтобы расковырять ту ситуацию поглубже.
Наверное, это произошло в его детстве… И, наверное, Адам был свидетелем убийства.
– Нет, – жёстко отвечает он.
Я, наконец, двигаю ватным диском, но почему-то такое ощущение, что больше глажу, а не раны обрабатываю. Смущённо одёргиваю руку.
Впрочем, Адам, похоже, этой неловкости даже не замечает. Отстранённый такой… В том моменте сейчас?
– Ты уверен? – осторожно пытаюсь продолжить тему. – Но нашли, кто убил?
Адам бросает неопределённый взгляд на ватный диск в моей руке, который теперь глупо комкаю. Не решаюсь отложить в сторону, хотя надо бы и всю аптечку убрать…
Нет. Я как застываю в ожидании ответа. Адам тем временем
