проверить – не получится ли их растормошить. Безрезультатно. Разбойники не стонали уже, только сопели. Тихо. Себе под нос.
– И как же я отсюда выбираться буду? – задал он риторический вопрос пустоте, но та оставила его без ответа.
Прямо хоть монетку бросай, предварительно загадав, в какую сторону идти, если выпадет орел или решка. Положиться на волю случая – выход из ситуации, но что делать, когда дойдешь до перекрестка и тогда будет три варианта дальнейшего маршрута. Монеткой такую проблему не решишь. Придется тогда на клочке бумаги гадать, что ли. Вот бы кто на улице появился – у кого спросить можно о своем местонахождении. Но скорее всего, когда к столь позднему прохожему обратишься с подобным вопросом, тот, ничего не ответив, попятится, побежит без оглядки.
И ни одной таблички на домах. Ладно уж, что говорить о металлических, на которых название улиц гравируют и номера домов, позаботились хотя бы, чтобы на стенах намалевали краской опознавательные знаки. Все они оставались безымянными, как подкидыши. Доставай краску и рисуй на углах фасадов все, что тебе вздумается. Полная свобода творчества. Можно и дальше занимать мозги всякими глупостями. Дело с мертвой точки не сдвинется от этого ни на сантиметр, разве что время незаметнее пройдет, а утром местные обитатели наконец-то выйдут из своих домов и расскажут, как отсюда выбираться. Ночью этого от них не добиться. Сидят по домам, будто по темным улицам бродит страшный зверь и у всех, кого он повстречает, перегрызает горло и выпивает кровь. Жуть. У Шешеля мурашки по спине забегали, но не от страха, а от подступающего холода.
Он услышал шорохи под ногами, бросил к ним взгляд. Извозчик начал подавать признаки жизни, пошевелился, на локти оперся, оставаясь при этом на коленях, похожий на теленка нерадивого, который свою маму потерял и не знает, что же ему теперь делать.
Следующее действие было предсказуемо. Извозчик замычал. Вместо мамы к нему подошел Шешель, нагнулся, на корточки присел, так чтобы его голова оказалась вровень с головой извозчика. Тот что-то рассматривал на мостовой и глаз от нее не отрывал, будто потерял там чего, да все никак не мог отыскать. Нет там ничего. Пришлось ему объяснить, но не словами, потому что извозчик плохо воспринимал их сейчас. Шешель обхватил его голову ладонями, чуть вверх приподнял. На него уставились мутные пустые глаза. Через секунду в них зародилось понимание, а потом извозчик отпрянул, точно волка увидал, сел на колени, руками закрыл лицо.
– Барин, не убивай, – он отползал на коленках назад. Так и до крови их сотрет. Мало, что ли, ему?
– Ограбить хотели? – Шешель говорил как-то добродушно. Интонации такие с обстановкой не вязались.
– Нет. Что ты. Припугнуть только. Нас попросили.
– Кто? – Такого поворота Шешель не ожидал. Ему становилось интересно.
– Не знаю, барин. Он сам к нам подошел. Внешность
