нуть и выдохнуть. Стоящий рядом браток вопросительно посмотрел на Семена. Приложив руку к груди, Семен Шустов под кличкой «Шуст», как истукан стоял посредине комнаты не решаясь пошевелиться. Глядя перед собой остановившимся взглядом, он переживал секунды резкой боли отчего лицо бригадира мгновенно исказилось. Такого с Семеном никогда еще не случалось ранее и данное событие сильно впечатлило рослого бандита. Через минуту взявшаяся словно ниоткуда боль также неожиданно прошла и тяжело выдохнув воздух, Семен произнес:
– Вот, зараза, так и умереть можно!
– При нашей работе это не новость! – быстро снаряжая патронами магазин автомата Калашникова откликнулся боевик под кличкой «Колос». Обладая высоким ростом, узкими плечами и светлой пшеничной шевелюрой, он точно подходил под свою кличку, которую ему дали еще в юношеском возрасте приятели. Несмотря на богатырский рост в два метра, Иван Гладков мог в одно мгновение, как фокусник сложиться пополам и спрятаться под офисным столом. Эта удивительная способность очень насмешила Семена, когда в бригаде появился Гладков. Вспоминая события полугодовалой давности, бригадир хищно оскалился. С одной стороны, в черной кожаной куртке с широкими плечами и спортивных штанах с белыми лампасами, новичок смотрелся угрожающе, а с другой выглядел, как пугало с огорода на которое надели одежду. Глядя оценивающим взглядом на новенького, Шустов мысленно прикидывал для себя куда его определить. Иногда Семен начинал размышлять, каким внешне должен быть бандит и боевик его группировки. Как бывший военнослужащий прошедший службу в Афганистане, он считал, что солдат чем меньше ростом, тем лучше для него, но тут же отвергал свое мнение представив маленького ростом мужчину в кожаной куртке, который приехал на стрелку с другой группировкой. В его понимании в сложившейся ситуации перед противником нужно было выглядеть угрожающе, а не карликом с автоматом. Представив себе малорослого бойца, Семена тут же начинал душить ядовитый смех.
– Нет, война с душманами, когда группа сидит в засаде и ждет караван с оружием в горах это одно, а терки с бандитами совсем другое. Так что, чем более устрашающий вид у боевика, тем лучше! – пришел к мнению бригадир, невольно бросая косые взгляды на членов сообщества.
В редкие минуты, когда совесть начинала вещать о благородстве, человеколюбии, Семен на мгновение задумывался, а потом грязно выругавшись, произносил:
– Не мы такие, а жизнь такая!
Окунувшись в кровавое ремесло бандита, он все глубже опускался на дно. И дело было даже не в том, что ему приходилось убивать, а в том, что эти эпизоды приобрели массовый характер. Все чаще приходилось ездить на стрелки и стрелять, стрелять и стрелять в людей. И сам он постепенно превращался в зверя, которому нужна была свежая человеческая кровь. Такими же, как он сам были и его подчиненные. Словно на подбор команда представляла из себя своеобразный человеческий зоопарк. Создавалось ощущение, что все они как зомби в одно мгновение потянулись на огонек бандитской жизни, не зная лучшего претворения для своих способностей. Обладая ярко выраженными внешними дефектами, молодые мужчины с атлетическими фигурами хотели зарабатывать деньги тяжелым ремеслом бандита. Остановив взгляд на молодом парне с широкими как у пловца плечами, Семен иронично улыбнулся.
– Если смотреть на него сзади, то Федор был, как монументальная колонна, но стоило ему повернуться, и эйфория тут же улетучивалась, наткнувшись взглядом на маленькие глазки и вывернутые наружу пухлые губы. На круглом словно тарелка лице это смотрелось особенно противно. Разговаривая, Федор противно улыбался, невольно показывая кривые желтые зубы. При этом глаза смотрели на оппонента злобно и настороженно. Тем не менее он был весельчак и юморист, когда в минуты отдыха или на вечеринке развлекался с приятелями. Рассказывая сальные анекдоты, Зайцев скалился и смешно закатывал глаза, – рассматривая подчиненного, подумал бригадир.
Рядом стоящий с ним браток с кличкой «Злой», как нельзя кстати оправдывал свое прозвище. В первый раз знакомясь с бандитом, Семен невольно подался на шаг назад, увидев противную рожу мужчины. Именно рожу, потому что по-другому обрисовать его внешность было нельзя. На смуглом, квадратном лице Тимура во всю щеку от левого глаза к подбородку пролегал кривой рубец от ножа. Если татарин улыбался, то шрам искажал одну половину лица в хищной улыбке. Тем не менее тонкие губы обнажали красивые и ровные белые зубы, которые не знали никотина. В облике гориллы с лысой головой было, что-то несуразное и одновременно злое, и угрожающее. И что самое удивительное, браток был как внешне злым, так и демоном в душе. Участвуя в стрелках, когда приходилось применять оружие, он не останавливался в своей мести, а хладнокровно добивал раненого противника. Увидев в первый раз, когда Тимур, вытащив нож с широким лезвием выверенным приемом мясника перерезал глотку молодого боевика, Семена передернуло. Вот и сегодня готовясь на выезд, татарин вытащил нож и проверив большим пальцем его остроту удовлетворенно цокнул языком.
Потерев левую сторону груди, бригадир подошел к окну и задумчиво посмотрел на однообразную застройку района
