и оставляем весь устоявшийся быт по своей воле.
Это нисколько не пугало меня, напротив – возбуждало. Я так долго сидела на одном месте, привязанная к семье и работе, не могущая себе позволить поступать по своей воле, что сейчас одна перспектива самостоятельно вершить свою судьбу кружила мне голову, а ведь я в самом деле взяла все в свои руки. Я без оглядки бросилась в бурлящий поток событий, он подхватил меня и понес навстречу неизвестности. И эта безумная и безвестная стихия несет меня до сих пор.
Пока я размышляла о предстоящем путешествии, на оконном стекле образовалось пятнышко от моего дыхания. Вспомнив былое, я начертила пальцем сердечко: так когда-то я рисовала сюрпризы для Брианны. На морозной поверхности тогда появлялось изображение сердечка, содержащего инициалы дочери B. E. R. – Брианна Элен Рэндолл. Будет ли она впредь называть себя Рэндолл? Или назовется по-настоящему – Фрэзер? Мгновение я раздумывала, а затем вписала в фигуру всего две буквы – «J» и «C».
Джейми застал меня у окна.
– Не спится?
– Это из-за дождя, – слегка удивилась я его вопросу.
В тревожном ночном холоде Джейми был надежной и теплой опорой, и обнимать его было вдвойне приятно.
В ответ он обнял меня, уткнувшись мне в волосы. Я почувствовала запах горящего воска и чернил, а еще от него исходил запах, характерный для перенесших морскую болезнь.
– Что-то писал?
Джейми воззрился на меня.
– Откуда ты знаешь?
– Услышала запах чернил, – пояснила я.
Джейми слегка улыбнулся, но все же растерянно взъерошил волосы.
– Вот это да, англичаночка! Этак свинья ищет трюфели, с таким-то чутьем!
– Ну спасибо. – Комплимент был вполне в стиле Джейми, поэтому я как оскорбленная сторона сочла себя вправе подвергнуть его расспросам. – Так что ты писал?
Он перестал улыбаться и насупился.
– Решил написать сестре, – бросил он, снимая плащ и развязывая галстук. – Поскольку мы уже поговорили с Джаредом и сможем вскоре начать поиски, будет нелишним известить о том, что произошло. И по чьей вине, – добавил он. – Теперь можно рассказать, что мы собираемся делать, чтобы вернуть парнишку.
Он помолчал и снял рубашку. Гримаса боли исказила его лицо.
– Представляю, в какую фурию она превратится, когда все узнает. Хорошо, что я буду далеко от дома, когда она получит эту добрую весточку от заботливого брата. – Горькая усмешка выказывала истинные его чувства – смесь ярости, сожаления и вины.
Признание, пусть и письменное, далось ему нелегко, но оно облегчило душу. Джейми уселся, все еще раздумывая, как отнесется к нему сестра после прочтения письма. Пока он разувался, я коснулась его волос, чтобы расплести их.
– Хорошо, что я написал ей, – произнес он. Видимо, содержание письма не давало ему покоя, но
