так воду гонять.
– Спасибо.
Я вижу Хёрдис, она переодевается в темноте еле просматриваемого коридора. Кажется, замечает меня. Свет со стороны входной двери мгновениями подсвечивает её очертания, размывая силуэт худых ног – единственного, что сразу можно распознать более или менее отчётливо. Двухмерные очертания скомканы сочетанием объёмной куртки, волос, рук, иногда вырывающихся из этого комка, словно руки тонущего в стоге сена. Руки стягивают с худого тела мягкую ткань свитера, затем то же самое делают с тем, что под ним, а сам свитер натягивают обратно, высвобождая волосы. Тонкие ноги были воткнуты в сапоги, которые она энергично сбрасывает и надевает что-то домашнее. Наконец, разобравшись со всем этим, она, слегка взъерошенная, выходит к нам.
– Привет, Ренс, не фотограф и не инженер! Когда приехал? – Бодрая и лёгкая. Волосы небрежно убраны в хвост, затянутый детской пушистой розовой резинкой.
Хёрдис и её отец садятся напротив меня.
– Вчера.
– Всё-таки решился?
– На что же он решился? – интересуется отец.
– Ренс восстанавливает старый дом вверху по улице. Он в плохом состоянии, но с потенциалом. Да, Ренс? – Хёрдис улыбается и выпрямляет спину. Показываются её зубы, но тут же исчезают за стиснутыми губами.
– Вот оно что. Что же, дело хорошее. Уверен, у вас всё получится!
– Вы говорите, почта до пяти? Сейчас уже четыре. Как далеко она находится?
– Не волнуйся, успеем. Попробуй сыр, очень вкусно. – Хёрдис вытягивается и толкает кончиками пальцев тарелку ближе ко мне. – У Ренса своя фирма, пап, слышишь?
– Вам только мусор нужно вывезти? – не реагирует на слова дочери Гидо.
– Нет. Дальше буду заниматься ремонтом. Кстати, может быть, у вас есть знакомые бригады?
– Можно обратиться в муниципальный совет, но и парочку частников я знаю лично. Когда будете на почте, можете позвонить и им.
– Так и сделаю. Спасибо.
– Что же, тогда пойду попробую найти их номера. – Ударив руками по коленям, отец грузно поднимается из-за стола.
– Пап, ну допей чай!
– Толку от него, от вашего чая, – почки гонять, – бухтит Гидо и направляется в дом.
– Как он тебе? Он добрый, но задаёт много вопросов. Но ты не пугайся.
– Кажется, он рад помочь. Не знаю, что бы я без вас делал. Но мне не хочется сильно вас этим занимать.
– Ему тут совершенно нечего делать. Он целыми днями читает и спит. – Она говорит это наигранно тихо, будто это секрет.
– А ты? Тебе есть чем тут заняться?
– Есть, но мне интересно тебе помочь, так что не переживай за меня. Если ты мне надоешь, то сразу это поймёшь. – Она снова смеётся. – Придёшь вечером на ужин?
– Почему бы и нет? – Планов на вечер не было. Я представил, как лежу на кровати в номере, уставившись
