металлу расползается синеватый иней, поэтому резко отдергиваю руки и смотрю на ладони. На порезы. Иней сходит на нет, и порезы снова становятся голубовато-белыми. Я вновь быстро хватаюсь за прутья и призываю иней вернуться, но он не слушается.
Как и в любой другой раз, когда я пытаюсь возыметь власть над этой силой.
Она подкрадывается без предупреждения, но стоит мне предпринять попытку ею воспользоваться, как она тут же исчезает.
– Какой затейливый фокус.
Услышав голос, я резко разворачиваюсь. Передо мной стоит наемник, тени которого липнут к нему, как пар. Само его присутствие предвещает угрозу, потому как если он меня еще и не прикончил, то я не могу забыть единственную причину, по которой он проследовал за мной сюда. Не могу забыть, как он убил моих стражников и вонзил клинок в грудь Джео.
На нем, как и всегда, черный плащ, а лицо скрыто капюшоном. Я вижу лишь нижнюю половину лица, темно-коричневую кожу, перетекающую в светлое пятно вокруг рта. Он кривит в усмешке губы, и, хотя мне не видны его глаза, я чувствую, как он сверлит меня взглядом.
– Так вот для чего ты это сделала? – спрашивает он, прислонившись к стене и скрестив на груди руки.
Его самоуверенная, спокойная поза задевает меня за живое. Не знаю, как работает его сила, но кажется, он может появляться везде, где захочет. От мысли, что он так запросто может оказываться в моей комнате, я начинаю дрожать от страха.
– Что я сделала?
И хотя его капюшон низко сдвинут, а тени окутывают его чернильным мраком, я вижу, как в его глазах вспыхивает гнев.
– Не строй из себя дуру, Царевна, – говорит он низким, хриплым голосом. В его голосе всегда слышится эта хрипотца, словно он давно не разговаривал. – Всем известно, что Малина Кольер родилась без магической силы. Так вот ради чего ты предала свой мир? Потому что эти фейри-ублюдки пообещали тебе, что после ты сможешь выполнять всякие магические трюки?
Во мне закипает гнев, и я выплевываю:
– Я не предавала свой мир, это фейри предали меня! Они это сделали!
Он так быстро отталкивается от стены, что я неожиданно для самой себя отшатываюсь. Я не имею права забывать, что он убийца, даже на секунду.
– Это сделала ты! – выпаливает он мне в лицо. Тени мечутся от его гнева, клубятся подобно дыму, который поднимается ввысь, как от погребального костра, олицетворяя смерть и разрушение. Но теперь, когда он оказался ближе, я вижу его лицо. Вижу темные глаза, в которых сияет ненависть. – Из-за своего эгоизма. Своего самомнения. Своего самолюбия.
– Да как ты смеешь…
Он хватает меня за горло. Я так потрясена его дерзостью, что не могу вымолвить ни слова. Не потому, что он слишком сильно сдавливает и я не могу дышать. Это из-за его тепла. Я резко, почти с болью осознаю, насколько холодна моя кожа в сравнении с жаром, исходящим от его руки.
– Как смеешь ты! Это из-за тебя фейри сейчас вторгаются в Орею. Приди в себя, черт возьми, и сделай что-нибудь!
Я поднимаю руку и отрываю
