што ты. Ловили усех. Где не попадя.
– Уборочная. Дык, ето, суки, на поле приезжали. Люди зярно стерегуть, молотють, а их хап и, и нетути. А ты говоришь…
– На току, да где зярно, ето было святая святых. Мужуки, там даже не пили.
– Да што ты, ето же хлеб. А им усё по барабану. У них, говорили, даже план был, количество. Чтоб другим неповадно было…
– И, говорить об ентом даже запрещали. А то усю семью заберуть, и детей малых. Во, зверюги, а ты говоришь…
– Наливай. Дюже, дюже муторно. Душу давить. Сил моих нет.
– Ты вот просишь, расскажи да расскажи. А ты знаешь как тяжело. Ты это не видел. А мне уже за восемьдесят…
– Войну отвоевал, а тут горит… Всё внутри горить…
– Наливай!
– Да ты чаво, ослеп, краёв не видишь? Пилицилину ветинар больше уколить, в задницу, а ты жмёсси. Суббота нынче…
– Вооот, это по – мужицки, как у нас в курской области. Да ни набивай пузо. Вон, огурцом загрызи и хорош.
– Всплывёть. Что ты похватываешь? Ай дома не ел?!
… – Дедушка наш, крякнул, вытерся ладонями, будто умылся и попросил.
– Вы, ето, ребята, боле не надо.
– Не просите.
– Не могу.
– Дюже чижало.
– Во. Времена были…
Он резко махнул рукой, и, ладонью, как саблей провёл по горлу.
– Вот она где.
– Эта война.
– Ежовщина.
Брат
Ещё пел в её душе прощальный школьный вальс, ещё радостные, с грустиночкой, в ясных глазах, подруги летали в облаках неведомого, радостного завтра. Ребята хороводом порхали около пока ещё своих девчонок… Этот последний день детства был всегда, во все времена таким.
Что – же, так быстро закончилось детство.
Куда ушло?
… Она, красивая Оксана, сидела перед открытым окном, смотрела на цепи гор, скал и плакала…
… Что будет с братом? Почему он так рано вернулся, демобилизовался?
… Уходил он в амию красавцем. – Чуб копной, русый, светлый, пшеничный, развевался на ветру… Рост – радость для любой баскетбольной команды… Спорт был для него самым лучшим другом и товарищем…
… Письма писал редко. Пришёл неожиданно, и на удивление родителей раньше на пол года…
На радостях и не заметили, не увидели, что он очень исхудал, но решили, что дома его откормят, отогреют, вернёт былое.
Позже поняли, что он болен. Но не хотели и не могли согласиться.
Болезнь.
Страшная.
Она понимала любая болезнь, не радуга.
Но.
Никак не вмещалось в голове, что он приговорён.
В военкомате ничего толком не объяснили, даже и не пытались успокоить или обнадёжить…
Они, теперь уже знали, его комиссовали.
И поняли.
Домой привезли умирать…
Сам брат это понял не сразу…
Не
