прямо на стебли и крикнул: «Тго!» Обычно так и начинался привал.
Но спутник пошёл дальше. А вернувшись, сказал:
– Уюя, идти.
– Я устал, – возразил парень.
– Шатёр. Спать, – не отступал Тго.
Юноша понял: спутник искал место для ночлега. Уюя заставил себя подняться и на непослушных ногах поковылял за ним.
Это была такая же яма, как и та, в которой они прожили несколько дней. Юноша съехал по крутому склону и, подмяв стебли, устроился на ночлег. Ему ничего не хотелось, даже есть. Он вымотался и мечтал забыться во сне. Но сквозь нависавшие соцветия Уюя заметил в небе быстро летевшую яркую точку. Что это не звезда, он понял сразу.
– Тго, смотри, корабль летит! – воскликнул Уюя, вытянув руку вверх.
Спутник поднял голову и сказал:
– Мы идти. – А затем махнул в том направлении, куда они шли всю ночь. Но это не означало, что именно сейчас нужно вставать.
Юноша проследил взглядом за яркой точкой, пока та не исчезла за соцветиями. Если Уюя верно понял Тго, они направлялись к космодрому. Наконец, у него появилась хоть какая-то определённость. Эонию осточертели эти бескрайние поля, а на корабле можно улететь домой. Взбудораженный мыслями о возвращении, даже несмотря на усталость, юноша ещё долго не мог уснуть и ворочался на твёрдой земле. Но он уже привык к некомфортным условиям. А в мечтах Уюя был дома, в личных покоях. И с этими приятными воспоминаниями он незаметно уснул.
* * *
Пять ночей путешественники шли по полям, а днём отсыпались. Самыми тяжёлыми были первые дни. От непривычной нагрузки тело болело так, что после пробуждения Уюя едва шевелил конечностями. Они деревенели, и даже внутренняя гармонизация не помогала. Тогда на помощь юноше приходил Тго. Он делал массажи, и суставы начинали гнуться, а боль затухала. Уюя поначалу не переносил касания незнакомца к своему телу. Но ему становилось легче, и эоний осознал, что порой контакт с другим существом необходим, и это даже приятно.
После рассвета путники отыскивали какую-нибудь яму, и весь день отсыпались. Уюя всё чаще стал замечать в небе корабли, сновавшие в разных направлениях. А на пятые сутки путешествия окрестности наполнились технологическим гулом, от которого порой закладывало уши. Это взлетавшие и садившиеся корабли производили шум своими двигателями.
На привалах путешественники беседовали, чтобы отвлечься от изнуряющей ходьбы. Тго расширял багаж эонийского, и они уже могли говорить на разные темы. Уюя заметил: чужак расспрашивал его и ничего не рассказывал о себе. Но получалось это у него в дружеской манере, и юноша, увлекаясь, описывал свою жизнь, заодно обучая товарища языку.
Уюя впервые ощутил себя по-настоящему взрослым. Не было опостылевших занятий, нудных дворцовых
