иком ногтя деревянную раму зеркала в собственной ванной.
– Да брось, я тебя сто лет знаю. – утрирует моя единственная подруга. – Что произошло, Янин? Это из-за тех анализов, да? Что-то нашли?
Нашли… Осталось только как-то это всё осмыслить и понять, что теперь делать.
Взгляд скользит к распахнутой двери ванной комнаты, натыкается на тумбочку в прихожей, где я оставила ворох заключений и результатов анализов.
– Янусь, ты не паникуй, слышишь! – звенит испуганный голос Оли. – Ты нашла вообще куда иди! Ну кто в наше время ходит в городские больницы? Всё пересдадим в нормальном центре, Ян. Я вообще бюджетникам не доверяю, ты меня знаешь.
Внезапно я перенимаю настрой подруги. Это на самом деле действует. Поникшее и раздавленное, отрешённое и пустое состояние наполняется крупицами решительности.
Почему это не пришло в голову мне? Это же очевидно, нужно пройти повторное обследование, нужно просто пересдать анализы. В больницах часто путают анализы. Ведь так?
– Олька, – оживаю я, – Я тебя обожаю. Конечно, пересдам! Конечно, обращусь в медицинский центр с хорошими специалистами!
Правду говорят: «Одна голова хорошо, а две ещё лучше». Я ещё, глупая, на неё злилась, когда она мой вызов сбросила.
– О-о-о-о-о, – тянет подруга, – Вижу, повеселела. Что там хоть тебе приписали? Может, просто деньги тянуть хотят за всякие процедуры, а?
– Разве что на ЭКО.
– Чего-о?
– Ну это как вариант. – пожимаю плечами, отдёрнув руку от зеркала, и выхожу из ванной. – Возраст у меня уже почтенный. Рожать срочно нужно. С трубами всё не есть хорошо. Беременеть надо. – пытаюсь улыбаться, проговаривая всё это, а на душе тысячи голодных котов скребут.
– Какой возраст? – хмыкает Оля. – Ты себя в зеркало видела? Двадцать пять – потолок.
Вспоминается дурацкая цитата про фасад и полировку:
– Да, только внешнее от внутреннего очень сильно отличается. Я была бы невостребованным косметологом, если бы выглядела на свой возраст.
– Какой возраст, боже? Янчик, ты там заболела? Тебе тридцать три года. Ты молодая.
– Расскажи это моим маточным трубам, окей?
Прохожу мимо просторной гостиной, где мной были выбраны и подобраны абсолютно все детали интерьера, каждая мелочь, и замираю в дверном проёме, ведущем на кухню.
А нужен ли мне вообще ребёнок? Проблемы с кожей, с лишним весом, с гормонами, с организмом, с психическим здоровьем, моральным, физическим, с…
Да и потом, где мне его взять? Если у меня на самом деле есть полтора года на то, чтобы забеременеть, а дальше всё, финита ля комедия, что делать? ЭКО? Как-то это странно.
– Ну ты вообще загнула. – смеётся Оля, о которой я почти что забыла, разглядывая полную всяких небезопасных предметов и мест для ребёнка гостиную. – Прогнозы хоть какие-то дали?
– Дали. Брать и беременеть. Вот прямо с сегодняшнего дня. У меня есть полтора года…
– Это много. Слушай, не так всё и плохо. Я вообще впервые слышу, что ты хочешь детей.
Ком встаёт в горле.
– Давай закругляться. Вечером встретимся. – спешу завершить ставший тяжёлым разговор. – Буду искать ближайшие медицинские центры и записываться на приёмы.
Вот как объяснить самой себе, что не родить, потому что не видишь в этом потребности и можешь, теоретически, и не рожать, потому что ты уже старая и лишена этой возможности – в край разные вещи? Это иначе чувствуется. Это… давит. Психологически давит.
Итак, мне тридцать три года и сегодня мне первый раз сказали, что я старая. Даже не сказали прямо, а ткнули носом в то, что я упорно не желала замечать.
Где мои тридцать лет?
Школу, институт, наверное, даже не считаю. Незачем. А может, и нужно было бы? Не будь я одиночкой и зубрилой, возможно, уже бы принесла в подоле и выполнила бы своё так называемое женское предназначение. Сейчас меня бы просто не волновало, что у меня там по женскому здоровью, какие они, мои трубы, где взять мужика, как забеременеть…
Странная я. Я ведь и замужем побывала. Мой папенька сойдёт с ума, если, не дай бог, узнает, что я в разводе и Тарасов Егор Олегович мой вот уже как год бывший муж, а не нынешний.
Так, может, Егора того…? Попросить выручить, по старой дружбе?
Здоровый, крепкий, военный, неглупый, вполне симпатичный и надёжный. В последнем меня больше папа уверял. Налево ходить, оказывается, любил мой муженёк. Но это ничего. Дети от меня не уйдут к другой маме. В этом прелесть материнства. Меня не променяют на помоложе, посвободнее, пораскрепощённее и прочее,
