style="font-size:15px;"> Но… я ведь почти не думала ни о чём таком. Как тогда он узнал о моих детских заскоках?
Больше всего меня тяготил тот факт, что мне хотелось услышать всё то, что он скажет. Хотелось, но я не стану. Не по доброй воле уж точно. Я не поступлю так с Русланом.
В конце концов, если там действительно что-то стоящее и правдивое, я ведь всё равно об этом узнаю. Если я из этого… мира, то я, что, тоже дракон?
Глупость! Вся эта ситуация одна огромная глупость.
Этот Драгхар только при Русе говорит обо мне как о некой Мирине. И только при нём утверждает, что доставил меня домой, понимаете ли. А в записке было совсем другое! Не было там про дом! Да и назвал он меня Мариной. Хоть и глотая слога, но Мариной же!
Вспомнить бы дословно, что там в записке было…
Озарение пришло неожиданно. Разжав объятия, я вскочила на ноги, принявшись мерить шагами комнату. Остановилась, на всякий случай оглянулась на арку. Кажется, никого.
– Рус, – зашептала я, вновь рухнув в его объятия, – Я кое-что вспомнила. Мне кажется, это важно.
– И что же? – Руслан хоть и держался, но был в весьма скверном настроении. И я его прекрасно понимала, оттого и ни капельки не обижалась.
– Ты только не ругайся, – вздохнув, пришлось каяться, – Он ведь стоял напротив меня, в шаге, нас разделяла дверная цепочка… Он передал мне записку. Мычал. Я решила, что он глухонемой. Может, помощь…
– Марин… – устало потерев переносицу, Рус вернул руку на моё колено и поторопил с рассказом, – Давай к сути.
– Записка на русском была! Вот! – опомнившись, зажала рот ладонью, вновь озираясь по сторонам. Какое-то нехорошее чувство вопило, что здесь даже стены имеют уши, а я вот-вот сорвусь на визг. – Понимаешь, что это значит? Здесь есть русские!
– Я бы не был так самонадеян, ангел мой. – вздохнул мой разочарованный мужчина. – Возможно, это целая преступная сеть, и у него имеются подельники по всему земному шару.
Я разочаровалась тоже, но лишь на миг. Неприятная догадка, заставила нахмуриться:
– Руслан, а это… точно не ты?
– В каком смысле?
– Не знаю. Розыгрыш. – пожав плечами, я всматривалась в родное лицо, выискивая отпечаток лжи или увиливания. Борода стала более объёмной, что ли. Совсем непрезентабельной. Но в остальном… Любимые губы, упрямый подбородок, с маленькой горбинкой нос, густые тёмные брови и серые глаза, в которых можно тонуть бесконечно, не моля о спасении. Всё моё. Всё родное. Нет, он не мог. – Прости, – вздохнув, уткнулась носом в его шею, с шумом втянул воздух, его запах, и поморщилась. – Твоя повязка так воняет, что я больше тебя не чувствую за этим… буду сдержанной, запахом. А может, кто-то из твоих, а? Ну, подстроили всё это?
– Ты думаешь, я бы платил собственные деньги за собственное унижение перед любимой женщиной?
Такой ответ мне не понравился.
– Перестань, я прошу тебя. Я не слушаю его. Я здесь. Я рядом. Я люблю тебя, верю в тебя и прислушиваюсь к тебе. Это он унижает
