Кривенцев Христиану Хольмстону. – Шакал, питающийся объедками с чужого стола!
От напряжения у него вздулись на шее синие вены. Он покачнулся, собрался ещё что-то крикнуть обидное и злое в адрес соплеменника-предателя, но его быстро ударил один из автоматчиков стволом «Шмайссера» в рёбра с такой силой, что у пограничника от резкой боли, перехватило дыхание, он только и смог сделать, что с презрением плюнуть себе под ноги. Раздались разом несколько выстрелов и Володя Кривенцев, засеменив ногами, обутыми в пыльные сапоги, неловко, как-то боком подвинулся к краю воронки, стенка её обвалилась, и он упал вниз, распластавшись на дне, остро провонявшем сгоревшим порохом.
– Васька, беги! – внезапно заорал младший сержант Серёга Челюстников.
Он стремительно развернулся и кинулся на беспечно шагавшего следом за ним молодого автоматчика. Вцепившись двумя руками в «Шмайссер», Серёга изо всех сил пытался вырвать оружие у фашиста, который от неожиданности хоть и растерялся, но расставаться с автоматом по всему видно не собирался, потому что тоже вцепился в него двумя руками. Несколько долгих мгновений каждый из противников с переменным успехом тянули автомат к себе.
– Беги, Васька! – опять заорал Серёга, носком сапога ударил солдата в промежность и пока тот корчился от боли, быстро стянул с него ремень автомата, поспешно открыл огонь по фашистам. – Русской земли вам захотелось? – страшно скалясь, орал он, поливая вокруг себя смертоносным огнём. – Ну, так, жрите! Сволочи!
Дикий, прямо нечеловеческий крик, резанув в уши Гвоздеву, подстегнул его к немедленному действию. Он с разворота залепил ближайшему немцу в глаз небольшим, но твёрдым, как свинчатка кулаком, второго ударил сапогом под коленную чашечку, и, оттолкнув третьего, проворно сиганул в кусты. Ломая на своём пути сучья, не разбирая дороги, понёсся по лесу с такой прытью, которую за собой не замечал даже на спортивных соревнованиях между заставами. По его лицу немилосердно хлестали упругие ветки, в оттопыренных ушах свистел встречный ветер. Но даже сквозь этот шум он всё же смог на слух определить, что через минуту произошло: вначале перестал строчить Серёгин автомат, потому что у него закончились в рожке патроны, а потом сквозь звуки других выстрелов до Василия донёсся предсмертный крик верного товарища, геройски павшего в бою с превосходящими силами противника. Гвоздев ещё успел подумать о том, что этот щемящий, выворачивающий душу крик будет его преследовать до конца жизни, (если ему, конечно, повезёт остаться живым после кровопролитной войны) как вдруг услышал позади грозный, предостерегающий лай немецких овчарок и отдалённые взволнованные голоса автоматчиков.
«Сволочи, живого человека собаками травить!» – сначала отвлечённо подумал Васёк, а потом его мозг и без того занятый сумбурными мыслями вдруг опалила другая мысль настолько жуткая, что он содрогнулся, представив как вскоре его тело станут рвать на части эти злобные твари натасканные на людей. Не успел
