в основном деньги, кошельки, реже – ценные вещи. Воры действовали профессионально: следов не оставляли. Нагнеталась атмосфера всеобщей подозрительности и паники. Учеников теперь заботили не контрольные, а целы ли их кошельки и на месте ли украшения. Явно действовала группировка из нескольких лиц. Не мешает переговорить с Коганом по этой теме. Но в эти дни с ним состыковаться не удалось. Я видела его шайку редко, а его самого и вовсе, казалось, не было в школе.
В пятницу состоялось родительское собрание. Итог его – помимо призывов достигать небесных высот в учёбе, было решено собрать с каждого ученика сумму денег на разные расходные нужды, и эта сумма должна была храниться в так называемом фонде родительского комитета. Несколько лояльно настроенных родителей, в том числе моя мама, внесли деньги раньше назначенного срока, прямо на собрании, и таким образом начало фонду было положено.
Глава 13. Шайка Когана работает
Мне снился судебный процесс над Уолтером, и как будто суд проходил в школе. Зловещего вида прокурор, а во сне его черты лица сильно исказились и превратились во Фрэнка Скрэтчи, зачитал приговор. Уолтер обвиняется в самых тяжких преступлениях, и закон будет к нему беспощаден. Уолтер, абсолютно беззащитный, сидел на скамье подсудимых и дрожал. Он утверждал, что невиновен, и всё бубнил под нос про Селигатора. Я же сидела за стеклом, и это стекло полностью отделяло меня от судебного процесса. То есть я была бессильна помочь Уолтеру или дать свидетельские показания. Среди 12 присяжных, которые сидели в зале суда, я узнала Когана, его шайку, ещё там были Пит и Джейн, Серджион, Шебри, директриса Лия Вэзер, биологичка госпожа Робби и химичка госпожа Ракнеппус. Сон окончился ещё более нелепо: в зал суда вбежал белобрысый хулиган из 5-го класса, и громко провозгласил, что подложена бомба, после чего все стали спокойно выходить, а Уолтер остался. На этом я проснулась.
Я вспоминала, как мы с ним начали сидеть на первой парте, когда его только перевели из группы «В» после объединения классов. Он пришёл, такой тихий, черноволосый, очкастый мальчик, в аккуратном костюмчике, с кожаным портфелем, бережно достал тетрадки, ручки, принялся скрупулёзно и каллиграфическим почерком записывать тему урока. Как сейчас помню – тогда это было природоведение, 1 сентября, и мне было всего 10 лет. Он не сразу начал общаться со мной, был стеснительным, очень скованным. Лишь позже раскрылся, и я осознала, что на переменах мне лучшего собеседника и не сыскать. Бывали моменты, когда я понимала, что Уолтер – мой единственный верный друг в школе, и он мне ближе из всех одноклассников, даже ближе Терри, с которой мы дружим с первого класса.
Но мы с Уолтером дружили только в школе. За её пределами мы расходились каждый по личным пространствам, и друг друга в них мы не допускали. Да, только в школе мы чувствовали настоящее единение и родство душ. Вот почему глупые языки прозвали нас в спину «женихом» и «невестой». Как-то во время своих идиотских шуточек Сорык заметила: «Они оба темноволосые, оба ботаники и оба не ходят на дискотеки». Доля правды в её язвительных словечках всё же была: нас с Уолтером объединяло
