ему тут войну планирую, чтобы выиграть, предсказываю великие вещи с легкостью, а он меня за юнца считает?
– Наша сила в единстве, и только с ней мы сможем победить, – начал я, решив не заикаться про цезаревское «Разделяй и властвуй», что выводило к «Мы едины – мы непобедимы». Да и вообще стоит поменьше употреблять пословиц и поговорок, я до сих пор помнил, как на меня посмотрел старый раб, когда я на автомате высказал «флаг тебе в руки».
– Что ты имеешь ввиду? – поддержал меня Паримед, который до этого момента после своего рассказа сидел молча и только слушал. И это первый раз, когда он посмотрел на меня прямо.
– Нам нужно забыть о разногласиях, и собрать всех марийцев. Позвать Квинта Сертория в качестве командующего…
– Но он не пойдет! – я только прикрыл глаза на выкрик «Фомы», но не дал себя сбить с толку и продолжил.
– Смотря как его позвать. Если умному человеку объяснить расклад, он сам поймет, что Помпей доберется до него едва ли не в первую очередь.
– Хорошо, пусть так. Но даже с его легионом у нас не хватит людей, – высказал мысль другой патриций.
– Поэтому надо пригласить Азиатского. У Помпея два легиона перебежчиков, которые воюют не за идею, а за деньги. И они могут вернуться обратно, – продолжил я свою речь, почему-то ощущая в этот момент, что разговариваю не с взрослыми мужами, имеющими огромный опыт в интригах, а с малыми детьми. Или это привычка быстро обрабатывать большее количество информации, чем было в Древнем мире?
– Думаю, этого будет вполне достаточно, чтобы продержать Сицилию подальше от Суллы… Однако для похода на Рим – уже нет, – без возражений, просто проговаривая мысли вслух, отметил Марк Вейентон, и через секунду быстро посмотрел на меня, ожидая решения и этого вопроса. И я не подвел, понимая, что сейчас именно тот момент, чтобы выкинуть джокера, о котором думал недавно.
– У нас есть люди. Достаточно для того, чтобы победить в этой войне, – я взял паузу, предлагая им самим подумать, где у них под носом есть десятки тысяч, если не больше, почти готовых воинов, которым не дорога своя жизнь. В ответ на меня смотрели несколько непонимающих пар глаз.
– Если собрать рабов, пообещать им гражданство и землю, столько, сколько они смогут освоить, то у нас будет огромное войско, готовое драться голыми руками за саму возможность быть свободным.
Я развел руками, ожидая реакции. Но даже «Фома» застыл, не возражая. Мужи разлили вино по чашам, пригубили, обдумывая такой внезапный ход, и я не заставлял из поторопиться. Вот сейчас ломалась картина мира всех. Сложно представить, что «говорящий инструмент» может быть «свободным человеком». Ну, для меня, разумеется, все наоборот, сложно представить, что человек – бессловесная скотина без права голоса, но… Время и общество влияет, да. Поэтому не торопил, и просто ждал, не прикасаясь к вину, в котором утопли не все тараканы.
– Допустим… Только допустим… – наконец, протянул Марк Вейентон, совсем другими глазами посмотрев на меня. – Но где взять столько
