и проверим.
– Сволочи!
Фургон накренился и замер, сдал немного назад, а затем снова повернул направо. Потом опять остановился, и Роббо заглушил двигатель, а вместе с ним и пение Роба Стюарта.
– Прибыли! – картавя на французский манер, объявил он. – Следующий пивопой – таверна «Объятия гробовщика»!
– Я предпочел бы «Объятия голой тайки», – отозвался Майкл.
– Погоди, без нее тоже не обойдется!
Кто-то – Харрисон не понял, кто именно, – открыл задние двери фургона. Невидимые руки схватили его за лодыжки, а Роббо и Люк взяли его за руки.
– Эй, парни! Вы чего?
– Ох, ну и тяжелый же ты, ублюдок! – посетовал Люк.
Через мгновение Майкла, вырядившегося в свою любимую спортивную куртку и лучшие джинсы (не самый разумный выбор для мальчишника, запоздало мелькнуло у него в голове), бросили прямо на размокшую землю. Кромешную тьму вокруг прорезал лишь красный свет задних габаритных огней фургона да белый луч фонарика. От усиливающегося дождя глаза щипало, а волосы липли ко лбу.
– Моя… одёжа…
В следующее мгновение Майкла рывком, чуть ли не выдернув руки из суставов, снова подняли в воздух и швырнули во что-то тесное, сухое и отделанное белым атласом.
– Эй! – опять запротестовал Харрисон.
Над ним, словно призраки, нависли четыре глумливо ухмыляющиеся пьяные физиономии. В руки ему сунули какой-то журнал – в свете фонарика перед глазами Майкла мелькнула фотография обнаженной рыжей красотки с огромной грудью. Затем на живот ему положили бутылку виски, включенный маленький фонарик и портативную рацию.
– Что за…
Во рту у него оказалась трубка с гадким резиновым привкусом. Харрисон выплюнул ее, но тут раздался странный скрежет, и внезапно нечто заслонило лица приятелей. И заглушило все звуки. Ноздри наполнились запахом дерева, новой ткани и клея. На какой-то миг Майкл ощутил тепло и комфорт. А следом – жуткую панику.
– Эй, парни… какого…
Пит направил луч фонаря на тиковый гроб, и Роббо взял отвертку.
– Вы же не собираетесь завинчивать крышку? – забеспокоился Люк.
– Еще как собираемся! – ответил Пит.
– Думаете, это необходимо? Лучше не надо!
– Да ничего с ним не случится, – отмахнулся Роббо. – У него же есть дыхательная трубка!
– И все равно, мне кажется, что завинчивать не стоит!
– Надо-надо! Иначе он сможет выбраться!
– Эй… – снова начал Майкл.
Однако приятели уже его не слышали. Сам он только и различал что слабое царапанье сверху.
Роббо по очереди завинтил четыре винта. Это был люксовый тиковый гроб ручной работы, с рельефными латунными ручками, позаимствованный в похоронном бюро его дядюшки, где после пары карьерных разворотов он нынче числился учеником бальзамировщика. Добротные монолитные винты из латуни входили на раз-два.
Майкл
