как там брат Габдулла, где-то под Ельней уже второй год в обороне сидит. Тоже редко пишет, видно и оборона вещь не сладкая. Да лишь бы выжил. В последнем письме все выспрашивал про младшего – Гумара.
Тот на Дальневосточном фронте с начала войны. Непонятно, что там японцы замышляют. Пишет, что все у него в порядке, да у нашего скромника всегда все в порядке. И в совхозе никогда ни на кого не жаловался – для него все люди добрые, скромные, работящие, честные. Тот еще ангел – никогда никого не осудит и не обидит!
Как он там, на этом Дальнем Востоке? А ведь скучаю я за ним, одно слово: младший….
Да и Усман что-то долго не пишет. Геолог, кандидат геологических наук. Писал, что ищут какие-то минералы по заданию правительства, с весны до поздней осени бродит по просторам Узбекистана в поисках загадочного металла, спрятанного в этих минералах, как и мои чабаны-скотники, да и я больше в поле и на джайлау, чем в селе – выходит, мы и в этом родственные души.
За сестер – Биби-Гайшу и Биби-Асму хоть спокоен, они здесь, в совхозе, всегда могу проведать, помочь, если требуется. Хоть за них-то душа не болит, слава Богу!»
Думы чередой следуют, одна за другой, но главные – «работать, дать больше фронту зерна, мяса, шерсти, сохранить коллектив, не упустить из поля зрения ни одну семью, ни одну…. В моей помощи и поддержке сейчас нуждаются многие. Нужно быть сильным и справедливым, и чутким еще. Чутким к чужой боли. Её, ой как много вокруг…. Помогать надо людям».
Рассказывает моя мама, Жамалетдинова Мария Ахметовна, невестка Халиуллина:
« Как-то пришел Абдулла Халиуллович домой очень расстроенный. Спрашиваю его:
« Дядя Абдулла, что случилось? На вас лица нет. Что-то серьезное?»
« Ты же знаешь Николая, соседа, что с фронта пришел инвалидом, без ноги? Так вот уполномоченный НКВД нашел у него в чулане мешок пшеницы. Грозит посадить в тюрьму на 5-10 лет. Жена больная, трое детей. Сам без ноги. Не знаю, как помочь. А помочь нужно».
Не притронулся к еде, оделся и ушел. Давай мы с Зайтуной переживать – что теперь будет с Таисией, с детками. Только пришел с войны инвалидом, а теперь в тюрьму. Таисия-то сама еле ноги носит, да трое пацанов еще – вот беда-то. И не поможешь ведь, война идет, законы строгие, военные. Сидим, переживаем – что-то будет….
Абдулла вернулся поздно вечером, довольный, взгляд веселый. Садится за стол рассказывает:
« Ну и упертый этот Иван, уполномоченный НКВД, полдня на него потратил, чтобы не сообщал в район и дело не оформлял на Николая, говорю ему:
«Ну, где же справедливость – человек за родину ногу свою потерял, а мы за мешок зерна его в тюрьму посадим. Вот ты сам бы был на фронте и потерял бы там ногу или руку, приехал домой калекой к семье, а тут тебя дорогой уполномоченный НКВД цап, и в тюрьму, ты как, обрадовался бы?». Спрашиваю:
«Это справедливо, по-твоему – жинка больная, трое пацанов, кто их кормить будет? Давай закроем дело, фронтовик все же, кровь за родину проливал».
Уговорил-таки.
