скорее. Выходим… – повторяют один за другим пацаны, пробегая мимо нашего купе.
– Быстренько, быстренько все… Встаё-ом, забираем свои ве-ещи, – это явно уже наш сержант, его голос. – Ничего не забыва-аем. Выходим и строимся у ваго-она. Бы-ыстр-ра, я сказ-зал!
Увидев, что я раздумываю, выходить мне здесь или ехать дальше, сержант решительно стаскивает меня с полки, легонько, но убедительно добавляет подзатыльник.
– Эй, «задумчивый», вещмешок свой не забудь, – напоминает мне.
Прихватив свой мешок, топочу к выходу. Взявшись за поручни, выглядываю из вагона. «Ух, ты, ёлки-палки!.. – встречает довольно прохладный пронизывающий ветерок. – Бод-рит!»
В глубине от нашего состава видны тёмные пятна каких-то строений и с десяток ожидающих грузовых автомашин. Яркий свет их фар, направленный в сторону поезда, слепит, не даёт рассмотреть, где это мы находимся.
Легкий толчок в спину.
– Вых-ходим, я сказал, не задерживаемся, – это опять сержант. Успеваю заметить, что не весь состав выгружается, кто-то поедет дальше. Около вагонов, в свете фар, толпясь, выстраиваются новобранцы. Офицеры и сержанты раз за разом одного за другим переставляют нас с места на место. Перестраивают туда-сюда по росту, ставят то в две, то в три шеренги. А нас как ни ставь, все равно строй получается корявый, неровный. Сержанты то и дело сбиваются со счёта: то нас меньше, то вдруг больше. Снова повторяют перекличку. Ну, вроде все на месте, всё сошлось. Стоим мы, как доски в заборе, плотно прижавшись друг к другу, изучаем ситуацию, то есть крутим локаторами, в смысле головами. На этом ночном ветерочке что-то уж очень прохладно в нашей-то одежке, да из теплого-то вагона. Вот гадство, какой сон мне прервали, ум-м!
– Спали бы сейчас и спали… – тянет кто-то мечтательно.
– Кто там курит в строю? – Шипит капитан, косясь на группу встречающих нас офицеров, стоящих поодаль у легковой машины. – Сейчас же прекратить!
– Так мы ж только погреться, та-ащ капитан. Не взатяжку же…
– Пр-рекратить, я сказал! – выходит из себя капитан.
– Ну, нельзя, так нел…
– Гл-лохни, ёпт, – обрывает почти взбешенный капитан.
Ну так бы сразу и сказал, обиженно переглядываемся, чего так разоряться-то… Жмемся пока друг к другу, пытаемся согреться.
– А чё мы стоим-то, та-ащ капитан? Машины же – вон они…
Вопрос безответно повисает в воздухе. Капитан делает вид, что его здесь нет или он всю жизнь глухой… Ух, ты какой!.. Ладно, пожимаем плечами, не хочет «дядя» разговаривать, не надо, осуждающе переглядываемся, кривимся, не очень-то, мол, и хотелось. Крутим головами, скептически оцениваем развивающиеся перед нами события, ухмыляемся, ну и армия, понимаешь, не армия, а рога и копыта… Сейчас бы всем по стопарю, хихикаем, и в койку… Хорохоримся… Замёрзли потому что. Шубку бы сейчас или тулупчик, или… Такие вот мысли нас посещают, совсем не по сути момента.
В секторе нашего внимания сутолока военных действий заметно усиливается. Тут и там
