теперь она заразила этим свою бай. Бай не разговаривает с такими людьми. Она разозлилась по-настоящему. Говорит, ей не нужны друзья, которые думают, что она помешалась, и надеется, что джашан был не очень сильный и не помешает привидению прийти еще раз. Она хочет, чтобы его все увидели и узнали правду, как узнала она.
Хозяева едят с удовольствием. Карри острое, они шумно втягивают воздух, чтобы охладить язык, но все равно едят, они любят острое карри. Секрет хорошего карри не только в специях, но и в их последовательности: что класть первым, что вторым, третьим и так далее. И никогда не готовьте карри под крышкой, всегда держите кастрюлю открытой, часто помешивайте – это надо, чтобы проявился букет приправ.
Как видите, бай надеется, что привидение снова придет. Она все время спрашивает меня о призраках, что они делают, почему являются. Думает, что, раз я первая в Фирозша-Баг его увидела, то я чуть ли не специалист по ним. Особенно потому что я деревенская. Он говорит, что деревенские о таких вещах знают больше, чем городские. Поэтому я рассказываю ей о бхуте, которого мы видели на нашем маленьком поле, и о том, что сказал отец, когда заметил его у колодца. Бай нравятся мои рассказы о привидениях, она даже приглашает меня сесть с ней за стол, взять свою отдельную кружку, наливает мне чай и слушает. Не относится ко мне все время как к прислуге.
Однажды вечером она пришла в мой коридорчик, когда я читала молитву по четкам, и присела ко мне на постель. Я своим глазам не поверила, даже молиться перестала. «Джакайли, что говорят католики, когда дотрагиваются до лба, живота и двух сторон груди?» – спросила она. Я объяснила, что они говорят: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». «Вот-вот! – воскликнула она. – Я теперь вспомнила. Когда я ходила в школу Святой Анны, там было много девочек-католичек, и они всегда говорили эти слова до и после общей молитвы в классе. Вот именно, Святой Дух. Джакайли, а тебе не кажется, что к нам приходил как раз этот Святой Дух, которому вы молитесь?» Я сказала: «Нет, бай, этот Святой Дух совсем другой. Он не имеет ничего общего с бхутом, которого видели и вы, и я».
Вчера она попросила: «Джакайли, поможешь мне кое-что сделать?» Все утро она была какая-то беспокойная, и я сказала: «Да, бай». Она вышла из-за стола и вернулась с большими ножницами и плоской тростниковой супрой[70], через которую я просеиваю рис и пшеницу. «Моя бабушка, – сказала она, – однажды показала мне, как можно немного поколдовать. Но предупредила, что это только на случай чего-то очень важного. Бхут – дело важное, значит, я поколдую. Если ты мне поможешь. Нужны двое парси, но я могу проделать это и вместе с тобой».
Я сидела тихо и немного беспокоилась, прикидывая, что еще она могла придумать. Сначала она накрыла свою голову белым матхубану[71], а другой матхубану дала мне. Сказала надеть его на голову как платок. Затем с одной стороны проткнула супру двумя концами ножниц, так чтобы та держалась крепко и могла висеть на ножницах. Мы с бай сели на два стула лицом к лицу. Она велела мне держать на пальце одно колечко ножниц,
Сито (
Шарф, обычно белый, складывающийся вдвойне, который зороастрийские женщины надевают во время молитвы (
