твердо решила поставить малышку на ноги, добывать для нее еду посытнее, найти вторую пару шерстяных носков или теплое пальто – что угодно, лишь бы Лотти пережила очередной день.
– Чай готов! – крикнула Мэри.
Она поставила три тарелки вокруг свечи, чей огонек вздрагивал и мерцал от порывов сквозняка, просачивающегося в щели в штукатурке.
Вся семья уселась за стол: Лотти рядом с Мэри, а мама напротив. Матушка ела медленно, то и дело прикладываясь к побитой жестяной кружке с виски. Девочки жевали молча. Хлеб комом встал у Мэри в горле – он был сухим и плохо прожевывался. Девочка набрала в рот чаю, чтобы немного размягчить пищу, и наконец сглотнула. Чай был слабым, но очень сладким, и пустой желудок тут же пронзили голодные спазмы.
В неверном свете матушкино лицо казалось призрачным: запавшие щеки, темные провалы вместо глаз. Она прикрывала плечи вязаной шалью, пряча дыру на вороте, под которой виднелась алая ссадина. Мэри гадала, что же случилось, но спросить боялась – далеко не всякий вопрос можно было смело задать матери. Девочка на горьком опыте усвоила, что любое замечание, которое придется матушке не по душе, закончится оплеухой или подзатыльником. Правда, порой слова срывались с губ неожиданно, и Мэри, потрясенная собственной дерзостью, даже не успевала увернуться от маминой ладони.
– Я сегодня потеряла работу, – неожиданно сообщила мама.
У Мэри екнуло сердце. Теперь не видать им денег на хлеб, сыр и оплату счетчика под лестницей. И на новое пальто для Лотти. Не говоря уже о том, что без работы мамино настроение испортится еще сильнее. Но Мэри знала: этими страхами делиться не стоит. Их надо держать при себе, как и тряпичных кукол, сделанных из обрезков одежды, которая стала мала: Мэри думала о них тайком, одевала в обноски и берегла, но вслух никогда не упоминала.
Лотти и Мэри обменялись встревоженными взглядами. Глаза у Лотти были большими и печальными, как у перепуганного олененка. Мэри захотелось прижать ее к себе, сказать, что все будет хорошо. Вот только матушка терпеть не могла всякие нежности, поэтому Мэри просто робко улыбнулась сестренке.
– У меня было так паршиво на душе, я жалела себя и злилась. Кто вообще дал этому мерзавцу Фрэнку право увольнять меня, если я решила передохнуть, когда колени совсем разболелись от непогоды? Тоже мне, старый козел, который мнит о себе бог весть что! Но сегодня я встретила дам, которые обходили Бетнал-Грин и рассказывали об одной возможности. Я подумала: нам с моими девочками новые возможности не помешают, послушаю-ка, что они предложат. Это ведь шанс на лучшую жизнь!
– А что за шанс, мам? – спросила Лотти.
Матушка улыбнулась младшей дочери, подперла щеку рукой. В полумраке глаза у нее заблестели.
– Они завтра зайдут к нам и сами расскажут. Умойтесь и причешитесь, будьте умничками! Завтра все изменится к лучшему. Помяните мое слово.
У Мэри сжалось сердце. Мамин рассказ
