ее становились зловещими. – Cущ, ты слышал?
– Что? Cущ? – ее злорадная улыбка исчезла с лица.
– Как ты оказался в этом никому неизвестном тоннеле? – поднялась она и стала расхаживать по непонятному мне помещению, похожему на курятник, стены которого были похожи на брус.
– Путешествовал.
Она резко подсела и ехидно вгляделась в глаза. Я точно видел их, эти карие глаза. Где, где? Прищурил свои, всматриваясь.
– На кладбище, ты видел меня, не томи пустые мысли… – прошептала она, практически не шевеля губами, буквально считав мои мысли.
– Кто ты? Наверное, чокнутая соседка бабушки?
– Баааабушки… – наполнились ее глаза гневом. – Костяяя?
– Что? Нет…
– Сброд старухи Нагаи… Кожа тонкая, полупрозрачная – пена молока. От тепла плавится. Глаза просвечиваются, ясных оттенков: серых, голубых, зеленых. Волосы, колосья овса, ржи, пшеницы. Высокие, стройные, словно тополя, ясени и березы. Взгляд волчий, орлиный, ястребиный. Мало овечьей крови вкусили?
– Ты что несешь? Полыни переела?
– Я ждала одного из Нагаи и одного темноволосого. Где они? Рома и Тимур. Должны были явиться к тоннелю, а не выползти из него.
– Ты вообще кто? – окинул взором стены обвешанные высушенными травами. – Знахарка, ведунья? Сумасшедшая?
– Для тебя – кто угодно. Хочешь, и божеством считай. За считанные часы, которые тебе выделено прожить, я разрешу все, Роман. Ты ведь Роман Исаакович Нагаи? А где твой раненный приятель с пробитой головой. Ты же направился с ним в госпиталь.
– Да, я Рома, а кто ты?
– Мне нужно всего лишь сердце, живое, твое. «Оно должно сокращаться в ладони», – прошептала она абсолютно спокойно, вытянув ладонь наружной стороной.
В горле пересохло.
– Развяжи. А ну быстро развяжи… – пытался выкрутить из оков ладони. А прутья будто впились в кожу глубже.
– Заговоренные путы, чем больше сопротивление, тем туже они… – направилась она к выходу, потягивая руки вверх.
– Эй, эй! Вернись. Мне нужно умыться.
– Тебя омоют перед изъятием сердца, Роман. Вот только Тимура до полуночи дождусь.
– Так ты знала, что приду я?
– Я звала тебя. Я ждала тебя доооооолго.
– Откуда такая уверенность, что я пришел бы?
– Бабка долго прятала тебя. Соскочил с защиты? Оберег потерял или травки не пьешь? Мало тебя прогревали в печи в детстве.
Недоумевал… Не верил, что это реальность.
– Сирень, сорванная с кладбища, что это значит? Это из-за сирени? Отпусти меня!
Она хитро взглянула. Будто читала меня, как книгу.
– Сирееееень. Нехорошо это…. Для вас, – расхохоталась она.
– Ты ведьма? Ведьма… – затылок онемел. Лицо ее словно переменилось, помрачнели глаза. – Сколько людей ты загубила.
Гордо вытянув осанку, опустив голову и приподняв суровые глаза исподлобья,
